Samyuktha Hornadu

Рави, владелец чайной лавки в деревне Кодамбакам, заметил синие огни над рисовыми полями, пока замешивал тесто для доса. «Смотри, Мира!» — крикнул он соседке, протирая руки о засаленный фартук. Мира, студентка-биолог из Пуны, в тот момент копалась в пробах почвы возле высохшего колодца. Её приборы зафиксировали аномальный уровень радиации, но она списала это на сломанный датчик. Тем временем
Адитья, 19 лет, тайком клеит на стены муниципального офиса в Раджархате распечатанные списки с именами чиновников и суммами взяток. Его мобильник трещит — мать звонит, требует вернуться до комендантского часа: «Опять с этими бунтарями шатаешься? Папаша вкалывает на заводе, а ты…» Он отключает звук, замечает в переулке девчонку в потертом сари — Мира, 17, дочь уличного цирюльника, перепродает
Ану и Сиддхартх, молодая пара из Мумбаи, переехали в квартиру на третьем этаже дома с облупившейся голубой краской. Утром, пока Сиддхартх разбирал коробки с книгами, Ану заперла дверь ванной, чтобы принять душ. Ручка отвалилась, оставив в руке кусок пластика. «Ты серьезно?» — Сиддхартх постучал в дверь, пытаясь просунуть нож через щель. «Вчера говорил — замки старые», — бросила Ану, завернувшись
Викрам Сингх, полицейский из участка в Бандра, каждое утро начинал с чая из жестяной кружки, купленной на рынке у старика-сикха. Его жена Аарти, учительница в муниципальной школе, прятала деньги на лекарства для отца-диабетика в жестяной банке из-под печенья. «Ты же клялся отцу, что не станешь таким, как они», — шипела она, когда Викрам принес пачку денег, завернутую в газету с заголовком о