Тори Барбэн

Лайам Картер, инженер-самоучка из Бруклина 1987 года, находит в подвале дедовского гаража странный механизм с шестерёнками, обмотанными рождественскими гирляндами. Его соседка-студентка Зои, заглянувшая попросить сахар, тыкает в рычаг с надписью "Dec 24" — оба оказываются в 1954-м, посреди снежной бури. "Ты вообще представляешь, как вернуться?" — кричит Зои, пряча лицо в вязаный шарф, пока Лайам ковыряет отвёрткой замёрзший двигатель. Единственная зацепка — старый плакат
Лиза, хирург из Ванкувера, находит в кармане умершего проводника ключ с гравировкой «Вагон 12». Маркус, ветеран с шрамом через левую бровь, ломает замок в грузовом отсеке — внутри только ящики с пеплом и ржавые инструменты. «Тут ничего нет, кроме хлама», — бормочет он, но София, 16-летняя девушка в рваной толстовке, замечает под досками пола пятно крови. Ночью в вагоне-ресторане Лиза наливает последний чай в жестяную кружку: «Мы не можем ждать. Если они вернутся за нами...» Маркус перебивает:
Лейла, 32 года, шеф-повар из Монреаля, приезжает в провинциальный Сент-Элен, чтобы спасти заведение отца — закопченный ресторан *La Ruelle* с выцакшей вывеской. В кухонном ящике она находит блокнот с его пометками: «соус для пасты — добавить тимьян из сада Марселя» и чек от 2018 года на 20 кг картофеля. Местный фермер Илай, 35 лет, в засаленном комбинезоне, приносит ящик помидоров, но Лейла тычет пальцем в ценник: «Раньше вы отцу скидку давали!» — «Отец брал рукколу по пятьдесят центов, а вы
Знаешь, как иногда жизнь бьёт так, что даже дышать больно? Вот у Пэтти всё именно так и случилось — потеряла сына, а следом брак начал трещать по швам. С Марком они будто превратились в соседей по квартире: он — в своём горе, она — в своём. И знаешь, что сделала эта женщина? Взяла и ушла с головой в помощь другим детям. Типа: "Если не могу спасти своего, хоть чьи-то судьбы исправлю". Работала, не щадя себя — искала семьи для брошенных ребятишек. Но тут, прямо перед Рождеством, история