Франсуа Годар

Эмиль, инженер-самоучка с татуировкой шестеренки на запястье, копался в перегревающихся солнечных панелях на чердаке парижского дома №17 по улице Монтень. Его соседка Жюли, студентка-химик с вечным пятном от кофе на белом халате, ворчала: «Опять ты спалишь проводку. Префектура уже штраф выписала за дым из окна». Он игнорировал, вставляя перегоревший диод зубами, пока не услышал треск — старый
Люк, младший архивариус в муниципальной библиотеке Парижа, находит в коробке с пожертвованиями потёртый дневник с пометкой *"Сен-Клу, 1943"*. На странице 17 — схема катакомб под особняком XVIII века, который сейчас перестраивают под бутик-отель. Он звонит сестре Элен, реставратору мебели: «Там, где ты чинила тот комод с золочёными ручками… В подвале должен быть люк. Проверь завтра».
Представьте себе: старые могилы вскрыты, трупы выдраны из земли и расставлены, как манекены, в новеньких домах-образцах... Жутковато, да? А среди всего этого бардака — фото Поля Мезоневра. Кто он? Да так, легенда северной французской полиции, давно вышедший на пенсию. Но вот незадача — эти кошмарные находки буквально вытаскивают старика из тихого затвора обратно в адреналин расследований. Молодая
О, этот сериал с детективами по мотивам Агаты Кристи — знаешь, тот, где сначала расследуют два совершенно разных сыщика? Ну, Ларозьер этот, такой себе брутальный тип с усами и вечной сигаретой, а рядом вертится его напарник Лампьон — этакий тихоня в очках, который всё записывает в блокнотик. Честно, сначала думала: «Ну, классика, опять контраст характеров», но их трений и шутки меня подкупили —
Мария развешивала мокрые пеленки на веревке, пока Иосиф строгал доски для новой полки. Мальчик, лет пяти, тыкал палкой в глиняный горшок с чахлым базиликом у порога. "Не ломай, — сказала Мария, не оборачиваясь, — завтра сварим похлебку". Иосиф вытер рукавом пот со лба, кинул взгляд на груду неоконченных заказов: "Соседи опять торопятся. Сарай Авигдора надо достроить до