Паял Раджпут

В Дели, на переполненном рынке Сарасвати-Нагар, 17-летний Кабир случайно натыкается на ржавую лампу в лавке старьёвщика. "Сто рупий, и не торгуйся", — бурчит продавец, жуя бетель. Дома, оттирая грязь тряпкой, Кабир порезал палец — капля крови попала на металл. Из вспышки дыма возникла Джия — джинн в потрёпанном сари, пахнущем кардамоном и керосином. "Ты мой третий хозяин за 300 лет. Первый хотел гарем, второй — клад. А тебе чего?" — спросила она, поправляя серебряный носовой
Раджа Рао, инженер из Хайдарабада, втихаря чинит старый микшерный пульт в гараже, пока жена Ситхарама варит кофе с кардамоном. «Два месяца зарплаты нет, Пракаш, — бормочет он другу по телефону, — завтра Виджаю в школу взносы платить». Вместо офисных чертежей теперь разгружает мешки с цементом ночью, а днем мотается на заляпанном наклейками скутере между свадьбами — ставит треки под вспышки цветных прожекторов. Соседский мальчишка кричит: «Дядя, громче!» — Раджа в ответ крутит винил с
Раджа, парень из трущоб Мумбаи, таскает мешки с рисом на рынке «Кранти» за 200 рупий в день. Однажды он задел локтем Ашу, дочь владельца ювелирной лавки в районе Бандра, рассыпав пачку куркумы у нее из сумки. «Слепой, что ли?» — бросила она, собирая специи, пока он бормотал извинения, пряча рваные рукава футболки. Через неделю они столкнулись снова — Аша убегала от сватов, которых навязывал отец-сикх с седыми усами, а Раджа прятал ее в подсобке между ящиками с манго, пахнущими перезрелой
Венкатеш, 45 лет, в засаленной рубашке и с потрескавшимися сандалиями, каждое утро толкает велосипед мимо лавки *Мадхавана-пая-кадай*, где пахнет кардамоном и жареным луком. "Опять *бетти* на завтрак?" — хрипит он жене Лакшми, разглядывая тарелку рисовых шариков. Их сын-подросток Мурали ворчит, что в школе требуют новые тетради, но Венкатеш достаёт из жестяной банки только потрёпанные рупии на автобус до хлопковой фабрики — там его ждёт мастер Гопи с вечно недокуренной *биди* за ухом.
Вира, младший сын в семье зажиточного фермера Джасвиндера, влюбляется в Сурби — учительницу из низкокаостойной общины. Их случайная встреча на рынке Амритсара, где Вира помог поднять рассыпанные книги, перерастает в тайные прогулки у Золотого храма. Отец Виры, узнав о романе, громит глиняные горшки во дворе: *«Ты опозорил имя, женившись на чандар!»* Сурби, живущая с больной матерью в двухкомнатной хибарке возле железной дороги, отказывается бежать: *«Твой отец прав — мы разные, как пшеница и
В центре — семейный бизнес Радха Шармы и его зятя Амриша Мехры, управляющих свадебным комплексом «Голден Шадиз» в переулках Старого Дели. Каждое утро начинается с перепалки с поставщиком цветов Маноджем, который вечно задерживает жасмин для мандапов: «Твои грузовики как черепахи — если сегодня корзины не придут, я тебя самого в гирлянды заплету!» Амриш, пытаясь сохранить лицо перед клиентами из Южной Индии, втихаря заказывает розы у конкурента, пока Радх ругается с поваром Балджитом из-за
Раджеш, 27 лет, аптекарь из переулков Старого Дели, каждое утро разгружал коробки с травами, пока не нашёл в подвале потрёпанную книгу на санскрите. «*Агастья-сутры*… Что за чертовщина?» — бормотал он, перелистывая страницы с диаграммами, похожими на схемы алхимических реакций. Через три дня начал видеть тени: женщину в сари цвета индиго, которая исчезала у рынка Чандни-Чоук, и мальчика с обожжёнными руками, повторявшего: «*Диджи не вернётся…*». Соседка Мира, студентка-археолог, заметила, как