Павинут Пангнакорн

Пим, в потёртом фартуке с пятнами от чая, протирает столик в кафе на улице Рачадамненг, когда Артит в белой рубашке с чертежами под мышкой просит «Кофе с двойной эспрессо, без сахара». Он каждый день задерживается на полчаса, делает вид, что проверяет расчеты фундамента на салфетках, а на самом деле считает её веснушки. Через две недели он наконец спрашивает: «Вы всегда так громко ставите чашки?»
Мэйлин протирала стойку тряпкой с запахом старого масла, пока Нок пересчитывала выручку в углу. В баре пахло жареной лапшой и дешёвым виски. На стене висели гирлянды с перегоревшими лампочками, а за треснувшим зеркалом Пон, бармен с татуировкой дракона на шее, складывал стаканы. "Хватит на аренду?" — спросила Мэйлин, подбирая волосы резинкой. Нок мотнула головой: "Тридцать тысяч.
Пон, 14 лет, подрабатывает разносчиком обедов в больнице «Сукхапхаб» в Бангкоке. Каждое утро он заворачивает *том ям* в газету, чтобы суп не пролился в корзине мопеда. В перерывах подслушивает разговоры медсестер: «Серж, у тебя вчера пациент с ожогами — как он?» — спрашивает Нок, поправляя стетоскоп на шее. Пон записывает термины в потрёпанный блокнот с наклейкой «скорлупа» — подарок младшей