Кристиан Веннберг

В пригороде Стокгольма студент-парамедик Элиас, 22 года, каждое утро ездит на ржавом красном велосипеде в клинику «Соллентуна», где подрабатывает санитаром. Его наставница — медсестра Линнеа, 35 лет, с татуировкой колибри на запястье, которая вечно теряет ручки и ворчит: «Где чертов *Sjukvårdsuppassare*?» — когда не находит карту пациента. В четверг, пока Элиас перевязывал ожог подростку, привезенного с фабрики игрушек, в приемку ворвалась женщина с ребенком, кричавшая: «Он не дышит!» Линнеа,
Лив, рыжая норвежка в потрёпанной куртке, ковыряла ножом лёд на пороге заброшенного склада в Тромсё. Рядом Йенс, датчанин с перебинтованной рукой, листал украденные из клиники документы: «Тут протоколы на троих. Бензодиазепины, морфин… Куда их вывезли?» Эмили, британка в очках с толстой оправой, щёлкнула диктофоном: «В 2018-м здесь делали вакцины. Смотрите — коробки из-под ампул». Запах гнили из вентиляции смешивался с табачным дымом — Эйнар, шведский технарь, курил на крыше, глядя на пустые