Женя Лахер

В Мюнхене, в пивной «У Ганса» на углу Людвигштрассе, Лени Браун, студентка-программистка с татуировкой шахматного коня на запястье, случайно подслушала разговор двух мужчин в кожаных куртках. Один, с акцентом из Берлина, сказал: «До матча осталось три дня. Если Рихтер не снимет ставку, вентиляционные шахты станут могилами». Ее сосед по столу, Томас Кларк, британец с рваным шрамом на подбородке,
Леннарт Вайс, младший офицер Штази, каждое утро поправлял очки и заполнял рапорты в кабинете с отслаивающимися обоями. В октябре 1987-го он наткнулся на папку с грифом *«Операция „Кедр“»*, где обнаружил фотографию матери, запечатлённой у здания посольства ФРГ в 1961-м. «Почему я должен верить этим чернильным кляксам?» — спросил он коллегу Зигфрида за чашкой эрзац-кофе, но тот лишь потушил
В старом поместье под Мюнхеном пятнадцатилетняя Лина Шульц находит в сарае потрепанный дневник с чертежами механической упряжи. Рядом с записями — клеймо в виде крылатого коня, совпадающее с меткой на холке ее вороного жеребца, Фалько. «Смотри, Йонас, тут про «энергию земли» какая-то чушь, — бормочет она брату, перелистывая страницы. — Дед точно свихнулся перед смертью». На следующий день Фалько
Лена Шульц, младший научный сотрудник в полузаброшенной лаборатории под Потсдамом, каждое утро протирала спиртом треснувшую пробирку. Ее брат, Эрик, сержант погранвойск, в пятницу принес консервы с армейского склада — «На, это лучше, чем твои макароны с кетчупом». В дневнике матери, найденном на чердаке, они нашли выцветшую фотографию: отец в форме ННА стоит у КПП «Чарли», за спиной — граффити с
Знаешь, иногда жизнь подкидывает сюжеты покруче любого сериала. Вот смотри: двое друзей, коллеги, всё как обычно — а потом бац! Марк вдруг ловит себя на мысли, что задерживается взглядом на Кае дольше, чем положено другу. И ведь понимает, черт возьми, что жена-то Беттина уже на пятом месяце… Серьёзно? Ну вот как тут быть? С одной стороны — человек, с которым связал жизнь, ребёнок на подходе. С