Кармен Арруфат

Карлос, худой парень в заляпанной краской куртке, толкался у лотка с хурмой на рынке Сан-Мигель. Рядом — мольберт с абстрактными пейзажами, которые туристы игнорировали. "Сто евро за кусок картона? Да тут мазки даже не высохли," — фыркнула Лусия, студентка в очках с треснувшей дужкой, разглядывая подпись в углу холста. Она ткнула пальцем в едва заметный логотип краски, который выпускали только в Германии: "Этот цвет появился месяц назад. Твоя «старинная» работа пахнет свежей
Карлос, худощавый механик с татуировкой ящерицы на запястье, копался в двигателе старого «Сеата» за мастерской в Гранаде. Рядом валялись банки с оливками и обгоревшая зажигалка. «Слушай, Инес, — крикнул он сестре, вытирая руки об промасленную тряпку, — этот мотор развалится раньше, чем ты дорисуешь свой чертов граффити на стене». Инес, в розовой куртке с оторванным рукавом, не отрывалась от эскиза на штукатурке: «Лучше загляни в ящик с инструментами — вчера там гремело, будто кто-то гайки
В пригороде Мадрида, 17-летняя Лусия Мендес находит в подвале бабушкиного дома коробку с письмами 1970-х, адресованными её покойной матери. Соседка, пожилая Кармен, случайно обмолвилась: *«Твоя мать боялась этих конвертов… Всегда шепталась с почтальоном в синей куртке»*. Лусия подмечает, что на марках стоит печать закрытой психиатрической клиники в Толедо. Вместе с одноклассником Пабло, чей отец работает в архиве городского суда, они пробираются в заброшенное здание через тоннель, заваленный