Ли Бо-хи

Минхо, 16 лет, после школы задерживается у старого фонаря в парке «Чхонсу» — рисует в блокноте облака, которые неделю не меняют форму. На третий день замечает: алые разводы на горизонте повторяют его эскизы. «Слезать собираешься?» — стучит по мольберту Джиу, его соседка. Она вчера вытащила из чердачного хлама пленочный фотоаппарат с гравировкой «1978». На снимках — тот же парк, но деревья прозрачные, как призраки, а на лавке сидит тень в платье, которого нет в реальности. За углом пекарни
Минджи, 24 года, в рваных джинсах и с термосом самодельного кофе, толкала Соён, 19, в бок локтем: «Эй, ты опять забыла ключи от кондо? Хозяин вчера орал, шо лифт сломал из-за твоих дурацких замков». Они ютились в трехкомнатной квартире возле станции Ичхон, где обои отслаивались возле вентиляции. Соён, не отрываясь от ноутбука с наклейками K-pop групп, бурчала: «Не ври, я вчера видела, как ты сушила носки на батарее — они воняют кимчи, вот соседи и стучали». По утрам Минджи развозила готовые