Рахул Миттра

Арун, 17 лет, каждое утро просыпается под ржавый гудок генератора в палатке №12 лагеря близ Сринагара. Его мать, Шанта, разливает чай в жестяные кружки, приговаривая: «Если не успеешь на перекличку, пайку урежут». На размытой дождем дороге Раджив, сосед с обгоревшей рукой, толкает велосипед с мешками муки: «Слушай, в городском кафе ищут посудомойку. Два часа ходьбы — но ты же быстрый». Арун
Рани, в рваном сари и с револьвером за поясом, каждое утро чистила ствол на крыше глинобитной хижины, пока Виджай, её муж, храпел внутри. «Встретимся у каменоломни после заката», — бросил он на ходу, закидывая мешок с медными монетами в повозку. Вместо него к Рани принесли окровавленный тюрбан, обмотанный вокруг кинжала с меткой клана Дургана — бандита, контролирующего колодцы в округе. Она