Michael Gaedt

Лена, рыжеволосая пекарша с татуировкой совы на запястье, каждое утро в 5:30 замешивает тесто в крохотной пекарне на углу Вильгельмштрасце. Её сосед Юлиус, инженер-железнодорожник с вечно запачканной мазутом курткой, покупает у неё булочки с маком перед сменой на станции Ostkreuz. Их разговоры у витрины с треснувшим стеклом всегда обрываются на полуслове: «Опять рельсы проверять?» — бросает она, вытирая муку со лба. «Лучше, чем ныть о дрожжах», — парирует он, закусывая тёплый круассан, пока
В Берлине, в съемной квартире на Пренцлауэр-Аллее, Лена Шульц, 32 года, библиотекарь, обнаруживает на наволочке ржавые пятна. Ее парень, Маркус Браун, звукорежиссер, стал возвращаться ночью с запахом дезинфекции, отмалчивается за завтраком: "Это краска с работы, хватит выдумывать". Лена копается в его старом ноутбуке, находит удаленные файлы — аудиозаписи детского плача, датированные прошлой зимой. В кармане его куртки — билет на электричку до Лихтенберга. Она едет за ним, видит, как