Александр Ануров

Артур, бармен с татуировкой якоря на запястье, раздражённо стучит пальцами по квитанции за свет — 5 700 рублей. Антон, в растянутом свитере, перебирает струны гитары, напевая что-то про дождь. Олег, в одних носках, тычет в приставку: «Чё, пацаны, опять зажимаем на макаронах?» Артур швыряет бумагу на стол: «Слушай, тут бабки нужны, а не нытьё. Сдаём хату и валим на крышу. Там и дешевле, и вид лучше». Антон фыркает: «Ты там окна мыть будешь с верёвки?» Через три дня в их квартире уже копошится
Слава, Антон и Миша снимают трешку в хрущёвке на окраине Москвы. Их соседка снизу, Нина Петровна в растоптанных тапочках, ежедневно стучит шваброй в потолок из-за грохота гитары или гулкого смеха. «Опять ваши танцы! — орет она, высунувшись из-за двери. — У меня сердце прихватило!» Ребята отмахиваются: «Да мы тихо!» — но однажды прорвавшаяся труба заливает её квартиру с клеенчатым диваном и портретом Гагарина на стене. Нина Петровна подаёт в суд, требуя 50 тысяч за испорченный паркет. Парни
Вот, попробую пересказать, будто делюсь впечатлениями за чашкой кофе: Представь: где-то в сибирской глухомани, на такой чудовищной глубине, что аж страшно — целых 10 километров под землёй! — сидят учёные в каком-то суперсекретном бункере. Три года уже морозят что-то непонятное, и все они, между прочим, светила науки. Но фишка в том, что только главный в курсе, зачем их туда запихали. Остальные как лабораторные хомяки: бегают по заданиям, а смысла не видят. И тут — бац! — присылают нового