Одри Бастьен

Эмили, 23-летняя библиотекарша из лондонского района Кэмден, каждую среду заказывает в кафе *Brew & Thread* латте с сиропом и открывает конверты от таинственного корреспондента. Письма приходят из Парижа — чернильные пятна на листах в клетку, запах дешёвого табака. «Ты представляешь, у меня под окном снова драка из-за мусорных баков, — пишет Люк, студент-архитектор, — а я тут рисую эскиз моста через Сену, который никто не построит». Они обмениваются историями два месяца, пока Эмили не
Эмма, с руками в муке, замешивает тесто в пекарне на углу улицы Лепик. Лия, с синей краской в чёлке, разрисовывает заднюю стену кондитерской «Шантеклер», пока хозяин не гонится за ней с тряпкой. Софи таскает скрипку по узким лестницам Монмартра, повторяя гаммы вместо ответов на вопросы соседей. Втроём они натыкаются на коробку с журналами *Elle* 1983 года в подвале прачечной. «Тут про платья из старых занавесок, — тычет Лия в пожелтевшую страницу. — У моей бабушки такое было, пока дед
Лондон, дождливый четверг. Эмили Тернер, 22 года, студентка-архитектор, застряла на станции «Ватерлоо» из-за сбоя поездов. В толпе заметила парня в мятой рубашке — Люка Моро, 24 года, переехал из Марселя на стажировку в галерею «Тейт». Он пытался купить билет в автомате, ругаясь по-французски: «Почему тут нельзя просто нажать *merde*…». Эмили помогла, протянула монету в 2 фунта — пальцы задели холодный металл. Он пригласил её на кофе в кафе у вокзала: «Ты же знаешь, где здесь нормальный
Лена, рыжая гитаристка с облупленным лаком на ногтях, торчит после уроков в подвале лицея имени Вольтера — там она сколотила панк-группу. Софи, ударница в кедах с черепами, тащит из дома бабушкин буфет вместо барабанов: *«Он дребезжит, зато бесплатно»*. По четвергам они пробираются в бар *«Ржавый Грифон»* через чёрный ход — хозяин гонит, если видит школьные рюкзаки. Эмили, новенькая из провинции, путает аккорды на старой акустике, но подслушивает разговоры учителей в столовой: *«Мне нужен
Знаешь, иногда попадаются такие фильмы, после которых долго сидишь и просто смотришь в потолок. Вот этот — из тех самых. Там, где люди сражаются со стихией, но на самом деле... ну, ты же понимаешь — они сами против себя воюют. Волны как метафоры жизни, все дела. Но честно? Меня больше зацепило не это. Помню, как главный герой в какой-то момент просто сидит на берегу, песок в волосах, и смеётся — не от радости, а как будто сходит с ума. И я вместе с ним, блин! Такое чувство, будто ветер сквозь