Пол Глейзер

В квартирке на улице Гетрайдегассе, где скрипели половицы даже под детскими шагами, семилетний Амадей каждое утро разбирал гаммы на клавесине с отколотой клавишей «соль». Леопольд, поправляя парик, тыкал пальцем в ноты: «Сначала левая рука. Потом — обе. И никаких этих твоих «украшений»». Наннерль, пряча под фартуком кусок марципана, шептала брату: «Вчера папа ругал трактирщика за шумные песни — тебе сегодня достанется». После уроков мальчик рисовал на полях церковных хоралов смешных птиц с
В Зальцбурге семилетний Вольфганг, в потертых коричневых штанах, рисует ноты на полях учебника арифметики. Его сестра Наннерль, закатывая глаза, прячет чернильницу: «Папа опять будет ругаться, если увидит». Леопольд, вернувшись с репетиции, находит сына под роялем — мальчик сочиняет мелодию, постукивая каблуком по медной педали. «Скрипка ждет, — хмурится отец, поправляя парик, — а ты снова в облаках». Вольфганг тянет его за рукав: «Послушай, это же лучше, чем вчерашний менуэт!» — и тычет