Анхелика Ривера

Карлос чинил мотоцикл «Урал» в тени кактуса, когда Лусиана притащила коробку с потёртыми фотографиями. «Тётя Роса писала — в старом отеле на улице Реформа нашли твой дневник с рисунками черепов», — бросила она, вытирая пот с виска платком в цветах кактусовых цветов. Он молча ковырял ключом засохшую грязь на цепи, вспоминая, как десять лет назад бегал по крышам Мехико, пока сестра Мария не исчезла у киоска с *агуа фреской*. Всё, что осталось — обрывок её красной ленты для волос, застрявший в
Хуан, 17 лет, в рваных кедах перебирает груши на рыночном прилавке в Тепейто. Возле лотка с сушёными жуками-гематусами он замечает Мариану — девушка в выцветшем хупиле поправляет горшок с копалем, её пальцы в синих чернильных пятнах. *«Это от сглаза?»* — тычет он в амулет из ягуарьих когтей. *«От того, что ты вчера у бара «Эль-Койот» чуть не подрался с наркотрафикантес»,* — бросает она, не глядя. Пыль с грузовика, везущего чичибу, забивает ему горло, когда он суёт ей 50 песо за оберег. Мариана
Знакомьтесь, Гавиота — девчонка, которая уже лет в десять знает дороги Мексики лучше таксиста. Тересой ее зовут только в документах, а так — вечная чайка (ну, так «гавиота» переводится), что кочует с матерью Кларой по пыльным городкам. Каждый год их заносит в этот богом забытый Халиско, где воздух сладкий от агавы и вечно прилипает пыль к потной коже. Вот уж не позавидуешь — мотаться по жаре, да? Но они вкалывают на плантации Монталвенья, где все — от кактусов до старых медных котлов —