Аои Накамура

Алиса, в рваных джинсах и с синим термосом в руке, каждое утро протирала столики в кафе *Marlowe* возле станции Сибуя. За прилавком Макото, владелец, ворчал на сломанную кофемашину: «Опять эта хрень — вода течет, как из крана в парке». После смены Алиса замечала пропажу — исчезла бездомная кошка с рыжим пятном на ухе, которую подкармливала у мусорных баков. В блокноте с наклейками клубники она записала: *«11:30, старуха в фиолетовом платке толкала тележку с книгами… Спросить завтра»*. Под
Алиса Арасава, пятнадцать лет, нашла ржавый металлический стержень с гравировкой в виде кролика возле заброшенного завода в районе Син-Окубо. В кармане её школьной юбки зазвонил старый Nokia — Кайто Мизутани, сосед с третьего этажа, спросил: «Опять пропускаешь уроки? Мать опять на дежурстве в больнице?» Она проигнорировала, потрогала шип. В воздухе запахло жжёной резиной, асфальт под ногами начал пульсировать. Через час Алиса стояла перед зеркалом в общественном туалете станции Икэбукуро,
Дзюнъити Татибана, осужденный за убийство сестры, втирает тряпкой ржавчину с прутьев своей камеры в блоке D. Его сосед, Горо Хасэгава, с шрамом через левый глаз, смеётся, наблюдая за этим: «Мягкие пальцы. Ты сдохнешь через неделю, если не научишься драться». Дзюнъити молчит, перебирая в голове обрывки воспоминаний — окровавленный нож в его руке, крики соседей, лицо следователя, бросившего папку на стол: «Признавайся, иначе сгниёшь здесь». По ночам сквозь вентиляцию доносится запах горелой
Знаете, как иногда после отпуска вместо отдыха чувствуешь, будто тебя через мясорубку прокрутили? Вот у Харуки так и вышло. Вернулась девчонка из Штатов в Токио — а вместо воспоминаний о пляжах Сан-Диего тащит за собой жуткую историю. Ну, представьте: ночь, пустая дорога, и вдруг — бац! — какая-то девушка под колёса бросается. А потом выясняется, что это та самая Кэти, которая в первой части... Ну, вы помните — демон, одержимость, весь этот треш. Ладно, проехали, думаете? Как бы не так!