Пьер Буланжер

В Париже, 1626 год. Арман Жан дю Плесси, в пурпурной сутане, сидит за дубовым столом, разламывает восковую печать на письме от шпиона в Ла-Рошели. «Герцог де Гиз планирует встречу с англичанами у мельницы на Сене», — бормочет он, поправляя чернильное пятно на рукаве. В Лувре, Людовик XIII, щурясь от дневного света, бросает пергамент на пол: «Ваша Эминенция, если к утру не будет доказательств
Лондон, осень 1947-го. Эмили Картер, 23 года, бывшая медсестра, замечает мужчину в потрёпанном пальто на платформе Ватерлоо — он роняет конверт с гербом Министерства обороны. Подбирает, но её опережает Люк Хартли, циничный журналист с шершавым голосом: «Пахнет порохом, мисс. Хотите выжить — отдайте». Поезд на Дувр увозит их в купе третьего класса, где под сиденьем спрятан кейс с фотографиями
Лукас, студент-архитектор из Амстердама, натыкается на раненую девушку в парке Вондела поздно вечером, когда возвращался с лекции. Ее зовут Эльза — на джинсах пятна грязи, в руке зажат сломанный телефон с наклейкой кофейни *De Koffie Salon*. "Если хочешь выжить — беги за мной", — бросает она, прежде чем исчезнуть в переулке за кинотеатром *Тушински*. На следующий день Лукас находит в
Представляешь, живет парень — Реми, и такой вот одинокий до жути. Друзей ноль, кроме этого его психоаналитика, который, кажется, сам больше в депрессии, чем пациент. Школа? Там его гнобят почем зря, а дома... Ну, семья — будто чужие, даже взглядами режут. И вот однажды он берет и срывается — на последние гроши с приятелем (единственным, кстати!) покупают какую-то потрепанную спортивную тачку,
Лето 1990-го, жара июньская. Обычный, вроде бы, день в нашем захолустном городке, который на весь мир тянется. Последний день учебы перед экзаменами — это же адреналин, понимаете? Вся наша шайка вываливается из школы, как сумасшедшие: кто орет, кто бумажки в воздух кидает. А Люк… Ну ты даешь! Взял и ляпнул Мартино, этому философу-буквоеду, всё, что о нем думал. Прямо в лицо! Мы аж рты пооткрывали
Знаешь, иногда самые неожиданные встречи переворачивают жизнь с ног на голову. Вот как эта история про парнишку Момо — еврейского подростка, который болтался по улицам заброшенный, как старый мяч. Отец-то вроде жив, но давно растворился в своей тоске, будто тень за плотными шторами. Даже уличные девчонки, те хоть хлебом кормили сироту при живом-то родителе, жалели. А ты представь: тесная лавчонка