Николя Ле Прево

Томас Грейвс, 35-летний архивариус из Манчестера, каждое утро заваривает чай в треснувшей кружке с надписью *World’s Best Dad*, хотя отца не видел с детства. В подвале городской библиотеки он натыкается на папку с пометкой *Проект «Прометей»* — внутри чертежи механического сердца и переписка 1947 года между учёным Эдгаром Бойлом и его ассистенткой Ирис. *«Если совместить сталь и плоть, граница между человеком и машиной исчезнет»,* — строчки из письма Эдгара дрожат под светом настольной лампы.
Эмили Картер, биохимик из Ливерпуля, замечает странные вспышки над доком, пока чистила рыбу для ужина. Её младший брат Джек, автомеханик, ворчал в гараже: «Опять эти уроды с завода свет пролили». Через час небо затянуло чёрной дымкой — на улицах началась давка. Три тренерских автобуса с пенсионерами из Брайтона перевернулись у вокзала Ливерпуль-Лайм-Стрит, когда гигантские треногие машины с ревом пробили асфальт. Эмили, спотыкаясь о разбитые витрины бутиков, тащила Джека к заброшенной фабрике:
В гавани Александрии корабли разгружают амфоры с оливковым маслом, а Марк Антоний, в потёртом плаще поверх доспехов, спорит с капитаном о задержке поставок зерна. Клеопатра, в платье, расшитом стеклярусом, наблюдает за ним с балчика дворца, держа в руке кубок с гранатовым вином. «Римляне всегда торопятся, — говорит она евнуху, поправляя браслет на щиколотке, — но зерно подождёт». Через час Антоний, уже без доспехов, сидит в её покоях, обмениваясь колкостями о глупости Октавиана. На столе —
Представляешь, в 33 года понять, что твой парень годами тянет резину с вопросом детей? Вот Джорджина как раз этой мыльницей и прихлопнула свои отношения. Ну серьезно — сидишь, ждешь, а он все про "не сейчас", "может, позже". А потом бац: врач сообщает, что следующий цикл — последний удачный шанс. И все, приехали. Ты уже не видишь в партнере милого Зака, а только ходячий таймер, который тикает НЕ с той стороны. А Зак-то, бедолага, думает — побушует пару недель и вернется. Ан