Лев Сомов

Оля, в розтертому светрі з капюшоном, розкладає хризантеми у кіоску біля метро «Лівобережна». Андрій, водій синьої Daewoo Lanos з подряпиною на дверці, щодня купує в’ялі троянди: «Три гривні, але краще візьми ті, що зліва – вони вчора приїхали». Він сміється, кладе на прилавок зім’яту п’ятигривневу купюру й забирає квіти без решти. По дорозі до таксі розсипає пелюстки на снігу, наче відмічає стежку. Після змін вона знаходить у кишені куртки записки: «19:00, міст Патона» або «Завези каву до
В Карпатах, в старом трехэтажном отеле с резными деревянными балконами, Орест и Марьяна, брат с сестрой, делят наследство после смерти отца. Орест, в потёртой кожанке, настаивает сохранить всё как было: «Здесь каждый гвоздь отец забивал сам», — бормочет он, протирая пыль с фотографии 1987 года, где семья стоит у только что построенного здания. Марьяна, в ярком свитере с оленями, спорит: «Ты думаешь, эти блогеры сами придут? Надо ремонт, а не старые ковры». Она тайком договаривается с киевским
Катя, 12 лет, в потертой куртке с оторванной пуговицей, прячет под кроватью в интернате коробку из-под конфет. Там — стопка писем к ангелу на обрывках тетрадных листов: *«Мама пообещала вернуться перед Новым годом. Скажи ей, что я жду у фонтана возле Крещатика»*. В ночь на 31 декабря, прихватив мешок с сухарями и фотографией матери в синей рамке, пробирается через дыру в заборе. Мороз щиплет щеки, когда она забирается в кузов грузовика с номером «АК 1234», где водитель Игорь, в засаленной
Ольга, кинолог из Чернигова, переехала в Краков после развода, устроилась в приют для бездомных собак на улице Старовейской. Её клиентка Марта, польская пенсионерка в платке с выцветшими розами, притащила упрямого боксёра Бруно: «Он сожрал мои таблетки, а теперь рычит на почтальона». В подсобке приюта Ольга спорила с ветеринаром Яцеком — он настаивал усыпить старую таксу, которая неделями выла под дверью. «Ты как эти мужики, — бросила Ольга, закуривая на крыльце. — Сразу сдаётесь, если что-то
Ольга приезжает в карпатское село после звонка соседки Галины: «Мать твоя вчера землю ела, потом легла и не поднялась». В доме с потрескавшейся иконой и пучками сухого зверобоя на балке она находит детскую пелену, зашитую в подушку покойной. Галина, разливая самодельную сливовицу, бросает фразу: «Три ночи после смерти ходила твоя Мария к колодцу — воду носила, будто живую кого поила». На полу возле печи — комки глины с отпечатками пальцев, похожие на крошечные фигурки. В сундуке под половицами
Знаешь, история как будто про тысячу женщин вокруг – Анка, тихая такая, мышь офисная, и муж Лёха, работают вместе в этой гламурной конторе с косметикой. Живут себе помаленьку, вроде всё ок: зарплата, ипотека, субботние посиделки с винишком. Анке-то кажется, что она счастлива, ну а как иначе? Пока в день тридцатки не ловит мужа на измене – и не с кем-нибудь, а с ее же начальницей! Представляешь? Тут бы хоть на работе отдышаться, ан нет – новый директор-карьерист ее на корню кроет. Совсем крыша