Франко Кастеллано

Анджело, 17 лет, таскает шкуры в отцовской мастерской на окраине Флоренции. Кислый запах дубильных веществ въелся в одежду, пальцы в царапинах от ножа для резки кожи. По вечерам он пробирается к площади Санта-Кроче, где местные гоняют мяч в *calcio storico* — Лоренцо, старший брат, уже два года играет за команду квартала Верде. «Ты хочешь сломать ногу, как старьевщик Джузеппе?» — Карло, отец, швыряет в сына кожаный ремень. «Лучше научись считать лиры, а не пустые мечты». Лоренцо тайком отдает
Джакомо сидит на веранде в Торре-дель-Лаго, разбирает письма. Эльвира, в платье с засаленным воротником, ставит перед ним кофе: «Опять кредиторы пишут? Ты же обещал не брать в долг у Беццекки». Он отодвигает чашку, достает из кармана смятый лист с набросками для *Тоски*: «Они подождут. Вчера на озере крики чаек — слышал? Как второй акт…» За окном висит ружье — не cleaned после утренней охоты. В Милане, за кулисами Ла Скала, либреттист Иллика тычет пальцем в партитуру: «Публика сбежит, если
Знаешь, я как-то задумался: вот был этот Варавва — бандит, головная боль для властей. И вдруг его, матерого преступника, отпускают вместо Христа! Представляешь? Типа, "бери свободу, парень, а вот этот невинный пусть умрёт". Вообще дичь какая-то, если вдуматься. И главное — что потом? Ну выжил он, да. Но как жить-то с таким грузом? Ведь это не просто "повезло", это ж как нож в сердце — осознавать, что твоя жизнь куплена чужой смертью. Может, он потом каждую ночь просыпался в
Представляешь, тихоню-городок, где все друг друга знают, а главная звезда тут — Изабелла, дочь трактирщика. Ну знаешь, этакая книжная червь с глазами, от которых сердце ёкает. Вечно с носом в старых фолиантах, а единственный, кто её терпит — Рокко, парень из конюшни. Он, конечно, без ума от неё, но виду не подаёт — только взгляды украдкой бросает. А потом — бац! — в их размеренную жизнь врывается Джулио, сын того самого графа-бунтаря, которого при странных обстоятельствах прибрали. И понеслась: