Лика Рулла

Анна Петровна, 78 лет, ворчит на комок манной каши, прилипший к алюминиевой миске. За окном — дом престарелых в Подмосковье, покрашенный в жухло-голубой цвет. Дочь звонит раз в неделю: *«Мама, ты же сама понимаешь — квартиру надо продавать. Саше институт, нам кредит…»*. Анна молчит, перебирает письма сыну, который погиб в Афгане. По ночам скрипит пружинами кровать соседки Лиды, вспоминающей вслух, как в 60-х танцевала твист на ВДНХ. В прачечной Анна сталкивается с Николаем Федоровичем, бывшим
В Петербурге Анна в синем платье с жемчужной нитью на шее сталкивается с Вронским на вокзале — он поднимает оброненный ею веер. "Вы, кажется, всюду успеваете, граф", — говорит она, пряча улыбку за перчаткой. В московском доме Облонских Долли, вытирая детскую кашу с юбки, упрекает Стиву: "Ты опять заложил фамильные часы? Или мне дрова самой рубить?" На балу у Щербацких Кити, в розовом тюле, замечает, как Вронский кружит Анну в вальсе — его рука слишком долго задерживается на
Лиза Плюжко, в розовой кофте с оторванной пуговицей, протискивается через турникет метро «Гостиный двор», опаздывая на утренний урок в хореографическое училище. Её мать, Татьяна, сменами на ткацкой фабрике в Иваново, отсылает ей банки варенья в картонных коробках — «Не стесняйся, угости девочек». В классе Марина Сергеевна, преподаватель с тростью из-за старой травмы, щелкает метрономом: «Плюшкина, вы снова как грузовик на паркете. *Арабеск* — это легкость, а не молотьба гороха!» Лиза, стирая