Виктор Пивненко

Лидия Семёнова, 23 года, технолог на Уральском машиностроительном заводе, каждое утро пробирается через промёрзший двор к цеху №4. В её общежитии — треснувшее окно, заклеенное газетой «Правда», а под кроватью — коробка с письмами от брата-срочника из Казахстана. По соседству Нина, девчонка из литейного цеха, ночами шьёт на машинке «Зингер» платье из занавесок. *«Слышала про ту комсомолку с третьего участка? — шепчет Нина, затягивая нитку. — Говорят, в больницу увезли... с ожогами пищевода»*.
Знаешь, иногда смотрю на эти военные истории и диву даешься – как они вообще выживали? Вот, например, та операция в тылу врага зимой 41-го… Представляешь, мороз, снег по пояс, а они – через замёрзшие реки, через болота Сумщины пробираются. Да там каждый шаг как русская рулетка: то лед под ногами трещит, то немцы с фонарями шарят. А этот момент с Днепром! Серьёзно, я бы на их месте на берегу сдулся – ширь такая, что противоположный берег еле виден. Да ещё под обстрелом плоты строить… Не фильм
Знаешь, иногда смотришь кино про войну — и вроде всё правильно, героически, но как-то... музейно. А тут вдруг показывают самое начало — обычных мужиков, которых война загнала в лес. Всего двенадцать человек! Смешно даже: ну что они могут против танков да самолётов? Но ведь начали же с вил да охотничьих ружей, а потом... Вот что цепляет — видишь, как из этой кучки растёт что-то настоящее. Не по приказу сверху, а потому что иначе нельзя. Ковпак с Рудневым — они ж не супермены, видно же: спорят,