Даниэль Бойссевайн

Ида, уборщица в отеле на канале Принсенграхт, каждое утро начинала с проверки коридоров третьего этажа. В кармане её синей униформы лежали ключи от номеров 301–310, а в тележке — флакон с уксусом для удаления пятен от вина. Однажды в 305-м она нашла под кроватью кожаный портфель с документами на немецком и фотографией мужчины в очках. "Это не моё", — пробормотал постоялец, когда Ида вернула находку, но глаза его бегали по сторонам. Вечером, протирая зеркала в холле, она услышала
Лара Ван дер Зее, 17 лет, каждое утро перед сменой на цветочном рынке Амстердама выпивает кофе с молоком из треснувшей кружки с надписью «Rotterdam». В ящике комода под носками хранит письма отца, Хенка, исчезнувшего после ночной смены в порту. «Йорис, не трогай компас — это последнее, что он починил», — бросает она брату, который рисует созвездия на школьном учебнике. В четверг, разгружая ящики с гиацинтами, Лара замечает мужчину в промасленной куртке, листающего отцовский блокнот у лотка с
Йонас, пятнадцатилетний заика, тащит из гаража отца старую камеру JVC — на рукоятке пятно от вишнёвого джема. Его сосед Майк, в рваных кедах и с графическим планшетом под мышкой, рисует раскадровку на обороте школьного теста по биологии: «Смотри, тут НЛО приземлится возле супермаркета *Albert Heijn*, а мы с тобой…» Из кухни доносится ворчание мамы Йонаса: «Опять эти ваши марсианские бредни вместо уроков!» Ребята снимают ролики для YouTube в заброшенном сарае за автобусной остановкой — освещение