Таль Фридман

Лиор, инженер с хронической бессонницей, каждое утро проверял показания счетчиков на подстанции в промышленной зоне Ашдода. Его коллега Тамар, в растянутом свитере с кофейными пятнами, однажды нашла в системе аномалию — скачки напряжения совпадали с фестивалем уличных музыкантов в Тель-Авиве. «Смотри, — тыкала она в график на экране, — когда они включают усилители на площади Рабина,
Лирон, парень из хайфских рабочих кварталов, в пятницу вечером мажется машинным маслом, пытаясь починить «Мерседес» 1992 года в гараже отца. Его зовут на свадьбу кузена — надевает единственные джинсы без дыр, пахнет бензином. В зале с пластиковыми стульями замечает Ноа: она в платье с нашитыми стразами, курит за углом, пряча сигареты от матери. «Танцуешь касетот?» — спрашивает он, пока ее
Амир Коэн, сорокалетний офицер с подержанным «Мазда» ржавого цвета, получает задание отследить сирийского инженера в Тель-Авиве. В кафе на улице Дизенгоф, за столиком с треснувшей керамической кружкой, его напарница Тамар Леви, в мятом бежевом пиджаке, шепчет: *«Он покупает детали для дронов в магазине на бульваре Ротшильд. Сегодня в 15:00»*. Амир проверяет часы — дешевые Casio с отслоившимся
Представляешь, Анна, обычная девчонка с русской мамой, пытается выполнить последнюю просьбу отца — захоронить его в Израиле. Ну, думала, что там, взяла прах да и поехала? Как бы не так! Оказалось, что местные религиозные советы — это вам не районная администрация. «Ты не еврейка, — говорят, — раз мать русская. Даже если отец был Моисеем лично — без свидетелей ничего не докажешь». А свидетель-то