Хамед Бехдад

В Тегеране, на узкой улице за рынком Таджриш, 17-летний Амир Хоссейни копается в старом сундуке отца, погибшего на стройке. Находит потёртый блокнот с чертежами башни, подписанной «Шахрек-е Армаган» — проект заброшенного жилого комплекса 80-х. Сестра Амира, Наргес, протирает пыль с фотоальбома: *«Мама говорила, этот район должны были снести ещё до твоего рождения»*. В углу комнаты гудит холодильник с отколотой ручкой, на столе — недопитый шербет в стаканах с трещинами. Амир пробирается через
В старом квартале Тегерана, среди лабиринта глинобитных домов, Амир, 27-летний механик с татуировкой ящерицы на запястье, чинил ржавый генератор. Его сестра Лейла, в платке с выцветшими узорами, принесла ему лепёшки с сыром: «Опять забыл поесть? Отец звонил… Говорит, в руинах Персеполя нашли странные символы — как в маминых записях». Амир вытер руки об робу, швырнул гаечный ключ в ящик. Ночью они прокрались в запретную зону, где среди обломков колонн Лейла наткнулась на металлический шар с