Олдрич Навратил

В старом районе Праги, за закопчёнными окнами школы, трое подростков — рыжий Матей, замкнутая Анежка и болтливый Ондржей — находят в подвале коробку с пожелтевшими письмами 1942 года. "Смотри, тут про какого-то Франтишека… он писал, что спрятал 'ключ' под орлом на крыше", — Ондржей тычет пальцем в кривые строчки, пока Анежка разбирает дрожащий почерк сквозь пятна плесени. Ночью они пробираются на чердак заброшенной фабрики, где Матей, споткнувшись о ржавую цепь, обнаруживает
Мирослав, учитель музыки в потёртом свитере, каждую среду мучается с подростком Петром, который вместо саксофона тыкает в телефон. "Если бы гаммы учил, а не мемы, уже б на свадьбах подрабатывал", — ворчит Мирослав, поправляя очки. В это время Ян, младший разработчик в стартапе на Виноградах, спорит с коллегой Мареком у доски с кодом: "Смотри, тут цикл как проклятие — без конца! Ты ж меня клиентами потом прикрывать будешь?" За окном офиса грохочет трамвай №22. А Карел, седой
Знаешь, иногда такие истории цепляют неожиданно — вроде и ангелы, рождество, всё такое сказочное, но вдруг понимаешь, что это не про волшебные трюки, а про нас самих. Вот смотришь на этого Петронела — ангела, которому спуститься на Землю оказалось проще, чем разобраться в людской кутерьме. И ведь не какой-то там супергерой: то в луже поскользнётся, то в очереди за хлебом запутается. А как же иначе? Мы же все через это проходим — то чай пересолим, то в метро не туда уедем. Но самое трогательное