Йенс Якоб Тихсен

Лив, 14 лет, случайно находит потёртый медный медальон с трещиной на блошином рынке возле церкви Свв. Николая. Продавец в вязаной шапке бурчит: *«Двадцать крон, и не торгуемся»*. Дома, протирая находку влажной салфеткой, она замечает гравировку — переплетение рун и силуэт замка. Ночью артефакт начинает светиться синевой, а из тумана появляется мальчик в старомодном камзоле: *«Меня зовут Эйнар. Верни это в Кронборг до заката солнцестояния… иначе ворота закроются»*. За окном воет ветер, а на
Элина, 14 лет, нашла на чердаке бабушкиного дома в Таллинне старый ковёр с выцветшими узорами. Бабушка, затягиваясь самокруткой, буркнула: *«See vaip on sinu pärand, aga ära puudu seda öösel»* — но девочка проигнорировала. Через три дня ковёр, разложенный на полу её комнаты, поднял пыль, когда Элина, чихая, случайно пролила на него стакан компота из ревеня. Пятно начало пульсировать, а край ковра дёрнулся, ударив по лампе с абажуром в цветочек. В Гамбурге антиквар Йохан, пахнущий льняным
Представь себе старый отель на краю света — солёный ветер, выцветшие шторы и волны, что бьются о скалы под окнами. Там люди как открытые книги: кто-то приехал забыться, кто-то — найти себя, а кто-то просто прячет чемоданы с грехами под кроватью. Горничная с вечным синяком под глазом шепчет по ночам с призраком прошлого, повар-философ жарит рыбу, споря с чайками о смысле жизни, а в холле вечно застревает какой-нибудь турист с разбитым сердцем и гитарой. Всё это — как шторм в стакане воды:
Знаешь, иногда жизнь прет по полной, а ты как Ванюша — вечный лох в рваных кедах. Представляешь? Школа гнобит, дома нотации как град, а ты сидишь и думаешь: "Да когда уже хоть что-то изменится?!" Вот он и решил: хватит. Тряхнул рюкзаком, вышел за порог... а там, блин, бабка с клюкой и глазами как у кошки из подворотни. Не просто бабка — настоящая ведьма! И такая: "Ну чо, пацан, мечтать вздумал? Давай, загадывай!" Ну а че парню надо? Конечно, стать крутым качком! Только вот