Том Ван Дик

Лука, худой парень в рваной джинсовке, каждое утро красил граффити на стене заброшенного завода в Антверпене. Его подруга Софи, в зеленой куртке с нашивками экоактивистов, собирала пробы воды из канала — там плавали мертвые рыбы с белесыми жабрами. «Опять этот запах, — она сморщила нос, доставая пробирку. — Химия. Сегодня вечером проверим лабораторию возле порта». Лука бросил баллончик в рюкзак: «Твой бывший опять звонил. Спрашивал, не видела ли я его дрон с камерами». Софи хмыкнула, вытирая
В старом порту Антверпена шестнадцатилетний Витс тайком перебирает ящики с импортным табаком. Его сестра Маартен, в растянутом свитере с капюшоном, караулит у причала, жуя леденец на палочке. «Там патруль, слезай быстрее», — шипит она, когда фонарь маячит за контейнерами. Они прячут добычу в рюкзак с выгоревшим логотипом пивной фабрики, протискиваются через дыру в заборе — маршрут, знакомый с детства. Завтра товар сдадут перекупщице Иде, которая торгует у вокзала в Брюсселе: «Парниша, если
Знаешь, иногда реальность страшнее любого хоррора. Вот представь: бельгийские типы в дорогих костюмах приезжают в Литву — и начинают вербовать девушек из глухих городков. «Ты же талантлива! — шепчут. — Свет софитов, Европа, слава!» А те, наивные, верят. Подписывают бумаги, думая, что это билет в мечту… А на деле их грузят как вещи в фуры и везут в ад. Бордели, грязь, замки на дверях. И эти рожи «работодателей» уже смеются: «Танцуй, красотка. Только не на сцене». Страшно? Ещё как. Но самое