Елена Стеценко

Ирина Шевченко, замначальника отдела в минском ЖЭС, в пятницу задержалась дописывать акт проверки теплотрассы на улице Октябрьской. В подслеповатом кабинете пахло плесенью от старого паркета, за окном хрипел троллейбус. «Опять переделывать? — она смяла лист, глядя на начальника. — Там труба течет с прошлой зимы, а мы рисуем „нормально“?» Дома, разогревая борщ, услышала от мужа: «Ты же знаешь, как Сергей Петрович эти отчеты подписывает. Не высовывайся». Утром в ящике стола нашла конверт с
Аля – ну просто идеальная хозяйка, скажу я вам. Муж Севуша души в ней не чает, сын Сашка накормлен-обстиран, дом – прямо картинка из журнала. Вот только вся эта "идеальность" дорого ей обошлась. Представляете, 20 лет назад девушка взяла да и завязала с карьерой ради семьи. А потом как закрутилась: то котлеты, то стирка, то уроки с Сашкой. Всё ради них, любимых. Только сама-то в этой суете и забыла, кто она кроме "мамы" да "жены". Мужа, кстати, тоже забыла – он же
Знаешь, есть такие фильмы, которые будто вырывают кусок из реальности и подсовывают тебе со всеми трещинами и потертостями? Вот эта история — как раз из таких. Представь: девяностые, все рушится, страна трещит по швам, а двое — она из «элиты», он, кажется, со стройки — влюбляются так, что аж искры летят. И не в пафосных декорациях, а среди разбитых панелек и бесконечных «переходных периодов». Меня до сих пор колбасит, как они, такие разные, вообще нашли общий язык. То ли время так сошлось —
Вот как можно переписать текст, сделав его более живым и неформальным: Знакомьтесь – Настя и Андрей. Работают вместе, вроде как идеальная пара, но... Всё под ковром – встречаются тайком. А почему? Да Андрей боится, что повышение на работе пролетит, если начальство узнает про их роман. Ну знаете, типичный карьерист – для него офисный кабинет важнее, чем вечера при свечах. Настя-то давно смекнула: у этого человека амбиции вместо сердца бьются. Готов на всё ради должности, даже на предательство.
Знаешь, иногда жизнь бьет так, что даже в десять лет понимаешь — ничего уже не будет как раньше. Вот у Шуры отец погиб, а она, маленькая, через это болото горя еле выплыла. Годами мама с ней вдвоем жили — тихо, как в аквариуме: все предсказуемо, все безопасно. А потом бац! — в дверях этот чужак с чемоданом. "Будущий муж", понимаешь? Ну, она ж подросток — вскипела сразу. То дверью хлопает, то упреки швыряет, то вообще молчит неделями. А мама-то… Мама тихо угасала, а Шура даже не
Лето 70-х. Представь: Дунечке всего двенадцать, она впервые гастролирует с театром — ну, там, играет какую-то малышовую роль в спектакле. И всё бы ничего, да втрескалась она по уши в Колю. Семнадцатилетнего, самоуверенного, сына местных актёров. А Коля? Тот вообще не замечал её, вечно болтался вокруг какой-то взрослой актрисы — та ходила в бархатных платьях и смеялась так, будто камера на неё всегда направлена. Дуня то краснела, когда он случайно брал её за руку за кулисами, то рыдала в подушку