Надежда Кондратовская

Алексей, затянутый в старую футболку с пятном от компота, ковырял в раковине ванной — кран снова тек. "Ты ж как мужик, Максим, должен гайки крутить, а не в телефоне тырить!" — крикнул он соседу, который в коридоре пытался собрать коляску для младшей дочки. "Сам ты гайка, — буркнул Максим, роняя отвертку на линолеум. — У меня тут инструкция по-китайски, как будто я в Шаолине мебель собираю". На кухне Виталик, обложенный пачками пельменей "Полтава", гуглил "как
Максим, менеджер из московского офиса на Ленинградском проспекте, каждое утро торчит в пробках, потом пьёт кофе из автомата с привкусом горелой крупы. В четверг Лена, его жена, пишет: «Совещание затянулось, разогрей котлеты». Но в 19:30 он видит её возле «Шоколадницы» на Тверской — она выходит с мужчиной в синем пальто, поправляет шарф, который Максим подарил на годовщину. Дома, пока листает её старый альбом с вырезками из студенческих спектаклей, звонит Диме: «Следишь? Да брось, она же вчера
Знаешь, история такая — живет девочка Соня с папой-дальнобойщиком и бабушкой. Мать её еще в детстве рванула в Америку, мол, искать «лучшую жизнь». Ну и бросила всех, конечно. Отец, понятное дело, после этого на всех женщин злится — типа, все они ненадежные, предательницы. А Соня… Ну, ребенок же! Мечтает о маме, как все дети. И папу этим ранит, хоть он и ворчит, что «мачеха — это кошмар, а не решение». Но вот придумал же человек! На какой-то захолустной заправке, где он чай грел меж рейсами,
Вот живут себе Караси в какой-то глухой российской провинции — ну, типичная семья, казалось бы. Отец — полковник, жесткий, как сапог; мать, Лариса, — гинеколог, целыми днями роды принимает, а дома, наверное, даже чайник сама не включает. Дочь Вероника — вечная аспирантка с несчастной любовью, этакая девушка-облачко, а сын Андрей — красавчик, от которого все местные девчонки без ума. И вроде бы всё у них прилично: дом, работа, статус... Но блин, почему тогда в их жизни такой бардак, аж жуть?