Натали Хувер

Харуюки Арита прижимается спиной к холодной стене школьного двора, пряча Nintendo под пиджаком. Такума, его единственный друг, щелкает автоматической ручкой возле ржавых качелей: *«Опять Синдзо с компанией отжали твой гаджет? Слушай, я нашел баг в защите Brain Burst — попробуем взломать до завтрака?»*. В компьютерном классе на третьем этаже, где пахнет перегоревшими конденсаторами, они запускают
Тосиро, слесарь из мастерской возле станции Акихабара, заметил трещины в стенах соседнего магазина электроники. Он тыкал пальцем в щель, прикладывал ладонь к штукатурке: «Слушай, Кендзи, это не от вибрации поездов. Смотри, она расширяется». Его друг, официант из кафе «Розовый кролик», смеялся, вытирая руки о фартук с пятнами кофе: «Ты же чинил холодильник у Сато-сан на прошлой неделе – он тоже
На чердаке старого дома в районе Сибуя 16-летняя Сакура нашла коробку с потёртыми кистями и свитками, подписанными «Ханаэ, 1943». Внутри одного свитка оказалась карта квартала, где вместо парка был обозначен сад с алыми камелиями. Заинтересовавшись, она принесла свиток в антикварную лавку «Цукимори». Старик-владелец, щурясь через лупу, пробормотал: «Эти краски делали из крыльев светлячков –
Знаешь, есть такой Хару — парень, которому в 2040-м все еще четырнадцать лет *ну, внешне*. Тысячу раз представлял: коренастый, вечно в толстовке, девчонки мимо проходят, а местные гопники так и норовят потроллить. Выживает только благодаря Чиюри и Такуму — те хоть не забывают, что он человек, а не мебель школьная. Ну а нейролинк, который всем в мозг вживили, — это типа как наш интернет, только