Рейнар, 17 лет, перестал играть на фортепиано после смерти матери. Встречает Сигурдур, рыжеволосую виолончелистку из соседнего квартала Рейкьявика, которая таскает за собой чехол с наклейками исландских рок-групп. Она врывается в его комнату, заваленную нотами с пометками «исправить ритм» на полях, и ставит чашку дымящегося какао на крышку пианино: «Ты будешь аккомпанировать мне на конкурсе. А то
Знаешь, иногда кажется, что лед — он как живой. Вот представь: двое ученых, вроде нас с тобой, зачем-то лезут на заброшенную базу где-то посреди белой пустыни. А там… пусто. Совсем. Ни души, будто все испарились в минуту. И тишина — такая, что в ушах звенит. Ну ладно, думаешь сначала, может, сбежали от скуки? Ан нет. Они там ковыряются в данных, в этих своих пробирках, а по спине уже мурашки