Зоя Толбузина

Август 41-го. Представьте: взвод артиллеристов — совсем зеленые ребята, даже порохом не успевшие толком надышаться — тащится через леса к переправе. Линию фронта немцы прорвали, связь с командованием потеряна, вокруг одни пепелища да тишина, от которой мурашки по спине. И ведь знают они, что все их ребята, с кем еще вчера котелки делили, уже лежат где-то в сырой земле. А эти… Ну зачем их судьба выдернула из той мясорубки? То ли шутка какая-то, то ли отсрочка перед неизбежным. Страшно им,
Слушай, вот это история! Представляешь: в каком-то глухом горном кишлаке после пожара нашли тело старика Бобо Назира. Ну знаешь, типа местного деда, который, наверное, сто лет там жил. И вот майор Касымов — мужик, видимо, с нюхом как у ищейки — копается в подвале сгоревшего дома и натыкается на сундук! Не какой-нибудь, а полный драгоценностей, которые когда-то принадлежали басмачу Рахимбеку. Представляешь, какой куш? Но фишка в том, что там не хватало какого-то легендарного боевого пояса — вот
Знаешь, есть такие фильмы, которые не просто смотришь, а будто проваливаешься в них с головой. Вот этот… даже не знаю, с чего начать. Помню, как впервые увидел его поздно ночью — экран мерцал, а я сидел, словно пригвождённый к креслу. Кадры такие… тягучие, как смола, но оторваться невозможно. Вроде бы ничего особенного не происходит — человек, комната, тишина. А внутри — целый ураган. Не знаю, как они это сделали, но там каждая тень кричит об одиночестве. Не том, когда скучно, а том, что