Знаешь, иногда истории врезаются в память так, будто ты сам их пережил. Вот, например, 1942 год, январь, лютый холод — а пастору Анри внезапно дают *отпуск* из Дахау. Девять дней свободы. Девять! Смешно, правда? Вроде бы подарок судьбы — лети к семье в Люксембург, обними детей… Ангельский хор в душе поёт, да? Только вот загвоздка: нацисты не из тех, кто просто так милует. «Уговори епископа с нами
Знаешь, иногда думаешь: война-то кончилась, а в Праге всё ещё ад творился. Немцы, как осатаневшие, город не отпускают — представляешь? Люди в подполье, из последних сил держатся, а у них уже патроны на исходе. Совсем отчаялись, наверное. И тут — бац! — обычные железнодорожники, понимаешь, не спецназ какой, а простые мужики в замасленных куртках, устраивают тайный маршрут. Вот это поворот, да? Я
Знаешь, иногда сидишь и ловишь себя на мысли: а сколько можно ждать? Ну правда, время-то тикает, а ты будто в подвешенном состоянии — ни туда ни сюда. В голове крутится: "Может, уже пора сдаться?" Но нет, жму зубы, глотаю комок в горле и твержу себе: "Держись, ещё чуть-чуть". Стопудово же все это знакомо, да? Вот это противное ожидание, когда даже воздух кажется густым, как