Фабиян Шовагович

Знаешь, когда смотришь такие истории про войну, кажется, будто всё это где-то далеко — в учебниках или черно-белой хронике. Но тут дело было в 1941-м, в горах Боснии, где маленькое сербское село буквально разорвали на части. Представь: соседи, родственники, друзья детства — и вот они уже по разные стороны. Одни за четников, другие за титовских партизан. И как тут выбрать, если земля горит под ногами? Шпанец, этот партизанский командир, вообще вел себя как отпетый фанатик. Ну знаешь, такие глаза
Представляешь, Москва 20-х, всё в дымке папиросного дыма и творческих метаний. Вот наш драматург Николай — ну, Максудов там, с отчеством, но это неважно — корпел над пьесой про Понтия Пилата. И ведь вышло что-то такое… острое, неудобное. А критики, ясное дело, скривились: «Да кто это вообще смотреть будет?». Директор театра — тот вообще руками развёл: «Не-не, мы такое не поставим». И всё бы Николаю в окно выброситься от отчаяния, да Маргарита, его муза (или, может, единственная адекватная душа