В центре повествования - молодая женщина, чья жизнь кажется идеально спокойной и размеренной. Она ведет тихую, уединенную жизнь в маленьком городке, где каждый день похож на предыдущий. Но за этой маской обычности скрывается что-то гораздо более темное. Её прошлое хранит мрачные тайны, которые она предпочитает не вспоминать. Однако, все меняется, когда в её руки попадает древний артефакт,
Мартина, пятнадцать лет, приезжает из Мадрида в рыбацкий посёлок под Валенсией к тёте Кармен и кузине Белен. В доме с облупившейся синей краской пахнет жареными кальмарами и йодом — тётя каждый вечер готовит *аррос а банда*. Белен, загорелая, в потёртых шортах, сразу огрызается: «Чего уставилась? Не видела, что ли, как сети чинят?» Утром Мартина находит в сарае коробку с фотографиями: мать в
Луис Маккей, бывший агент CNI с потёртым кожаным портфелем, втянут в расследование контрабанды редкоземельных металлов через порт Валенсии. Его напарница, Инес Моралес, врывается в его квартиру на Calle de Toledo с папкой фотографий: «Смотри, у «рыбы» из дела Аликанте татуировка — три волны. Такая же, как у охранника доков». Маккей, разбирая старый магнитофон «Филлипс», находит в кассетном отсеке
Карлос, водитель автобуса из Лавапьеса, каждое утро замечал странности. В четверг женщина в чёрном плаще села на заднее сиденье, не отрывая взгляда от окна. «Вам выходить?» — спросил он, но она прошептала: «Они в трубах». Дома, в пятиэтажке с облупившимся подъездом, Карлос нашел в мусоре пустые упаковки *Ивермектина* — их покупала жена Елена, фармацевт из аптеки на углу. София, их дочь, кашляла
Максимо Гарсия, 58 лет, в роговых очках с царапинами на левой линзе, заполняет накладную на гроб из прессованного дуба. Его брат Хулио, 42 года, в мятом пиджаке с пятном от кофе на рукаве, грузит в белый Peugeot Boxer венки из пластиковых хризантем. Их похоронное бюро в Лавапьесе — три комнаты с линолеумом цвета заплесневелого хлеба — теряет клиентов. «Ты снова повысил цены на урны?» — Хулио
В старом доме на окраине Мадрида пересекаются жизни шестерых соседей. Росио, вдова 58 лет, каждое утро вытирает пыль с фотографии мужа на комоде в гостиной, прежде чем спускается в прачечную — её стиральная машинка постоянно ломается, и она ругается с пенсионеркой Лолой, чей пудель Марсело гадит в лифте. «Опять твоя псина перегрызла провода?» — кричит Росио, пока Лола, не отрываясь от вязания,
В Мадриде, в тесной квартирке на Лавапьес с облупившимися обоями, 25-летний Альваро Мендоса моет посуду после ночной смены в баре «Эль Сур». Его соседка Марина, парикмахерша из салона через дорогу, стучит в дверь, требуя вернуть 50 евро за прошлогодний ремонт фена. «Ты же знаешь, у меня даже на коммуналку не хватает», — бормочет он, разглядывая квитанцию за электричество с красной отметкой о
Карла, 34 года, переезжает из Барселоны в рыбацкий поселок на острове, где выросла её мать. В старом доме с треснувшими ставнями она находит коробку с фотографиями 80-х: женщины в платьях с геранью, мужчина в соломенной шляпе с надписью *Bar El Pez*. Соседка Лидия, 62 года, ворчит, закатывая ковёр от пыли: *«Твоя мать уехала, как только смогла. Говорила, здесь только дураки и соль в легких
Альма, затянутая в потрёпанный плащ, стоит под дождём у входа в аптеку на улице Лавапиес, когда её хватают за локоть. «Ты знаешь, за что», — шепчет полицейский, сунув ей под нос фото окровавленного портфеля. Дома, в трёхкомнатной квартире с отслоившимися обоями, её муж Даниэль прячет папки с цифрами — транзакции через офшоры на Кипре. «Где ты был в четверг?» — Альма тычет пальцем в распечатку