1994 год, Руанда. Сердце Африки пульсирует в ожидании катастрофы, ведь политическая ситуация накаляется с каждым днем. Внезапно, как удар молнии, начинается жестокий геноцид, разрывающий страну на части. Хуту и тутси — две этнические группы, чьи отношения всегда были напряженными, — теперь становятся врагами в смертельной схватке. В этот момент хаоса мы встречаем Пола, человека, который, казалось
Зола, 27 лет, копатель в заброшенной шахте под Йоханнесбургом, ежедневно протирает пот со лба тряпкой в горошек. Натыкается на ржавую коробку с порванной картой, где красным крестом помечен тоннель под районом Соуэто. В таверне «Мама Руби» за стаканом имбирного пива он тычет пальцем в схему: «Это чёртов Уитвотерсранд?» — «Нет, брат, — бормочет Табо, бывший шахтёр с шрамом через бровь, — тут
Знаешь, иногда так надоедают эти бесконечные сериалы про Нью-Йорк с их гламурными сыщиками. А тут — бац! — действие вообще в Ботсване, в каком-то Габороне. Представляешь? Не таёжная глушь, конечно, но и не бетонные джунгли. Тут небоскрёбы соседствуют с ритуалами предков, а в местных кафешках на полном серьёзе обсуждают колдовство на детских костях. Жуть, да? Но чертовски цепляет — как будто