Андерс, убирая чердак в доме покойной бабушки в Нёрребро, нашел под стопкой старых журналов Polaroid: на снимке его отец, молодой, стоит рядом с незнакомкой у фонаря на мосту Кристиансхавн. В кармане отцовского свитера с выцветшими буквами «AFA» он обнаружил чековую книжку 1998 года с пометкой «M.E.» и номером телефона. В кафе «Kaffe & Vinyl» Лина, его соседка-студентка, ткнула пальцем в
Йонас, 27 лет, грузит ящики с селедкой в порту Копенгагена. Его пальцы въелись в запах соли и рыбьей чешуи. После смены заходит в кафе *Måge*, где барменша Стина поливает штрудель растаявшим маслом. Там встречает Аико — японку в потрепанном ветровке с нашивкой "Hokkaido University". Она тыкает в планшет, сравнивая карты течений. "Здесь должно быть сильнее, — бормочет по-английски,
Знаешь, история эта — как пощечина. Девчонка отдала армии лучшие годы, а дембельнулась — и что? Ни паспорт в зубы, ни спасибо. Жизнь-то сжалась до размеров контрактного рюкзака: стрелять умеет, а вот кассиром в «Пятерочку» — нет, не вышло. И тут папаша подкатывает, весь в золотых цепях и пошлых шуточек. Сутенер, если по-простому. «Доченька, — говорит, — давай моих девчонок караулить будешь? Ты ж