Станислав Эрдлей

Галка, девушка в растянутом свитере с пятном от кофе, разбирала архив в подвале библиотеки имени Тургенева. За окном хлопья снега слипались на трамвайных проводах, а Кирилл, парень в потертой кожанке, тыкал пальцем в каталог 1973 года: «Тут должна быть схема теплоцентрали возле завода «Красный Октябрь». Мямлил, что дед строил там вентиляцию перед войной, но карты как сквозь землю. Галка вытерла
Катя, официантка в забегаловке у метро «Академическая», разносит латте менеджерам из соседнего бизнес-центра. Её подруга Алина, продавщица в салоне связи, жалуется на долги за съёмную комнату в Химках: «Хозяин грозится вещи выкинуть, если до пятого не заплачу». В парке Горького, под скрип качелей, Катя суёт ей визитку клиента — бордовый лак, номер с +7 495. «Серёжа из клуба говорил, тут за пару
Арина вытирала пыль со старого фотоальбома, когда за окном завыл ветер. В углу избы треснул фикус в пластиковом горшке — бабка всегда говорила, это к беде. На столе валялись рассыпанные зверобой и чага, рядом мигал экран телефона: «Сергей, 3 пропущенных». Она проигнорировала, достала из холодильника банку с мутной жидкостью. «Опять твоя отрава?» — дядя Витя с лесопилки пнул порог сапогом,
Максим, эксперт по страховым расследованиям, приехал на обгоревший склад «Северный» в промзоне Петербурга. Охранник Пётр, в рваной куртке, тыкал пальцем в сторону забора: «Мужик в чёрном убежал, с канистрой». Максим подобрал окурок «Беломора» с отпечатком губной помады — Петр курил «Приму». «Ты ж врешь, — хрипло бросил Максим, — здесь даже лужи не высохли, а пожар был вчера». В кармане у
Лера, в розовой куртке с оторванным карманом, толкает Макса в плечо: «Ты вообще карту гуглил или мы по кругу ходим?» УАЗик с проколотым колесом остался у развилки, на заднем сиденье — рюкзаки с банками тушенки и пачкой «Доширака». Гоша, щурясь в экран смартфона, бормочет про разрядившийся пауэрбанк. Катя, обмотав шею шарфом с елочками, ковыряет ножом ржавую консервную банку. Вова, в кепке с
Лида, библиотекарша из Устюжны, нашла в подвале за ящиком с потрепанными книгами 50-х икону с облупленным ликом. Пальцы вскрылись о ржавый гвоздь, когда тянула ее — кровь попала на дерево. "Чего копаешься в хламе?" — спросил Витя, электрик с перегаром, заглядывая в люк. Ночью в квартире над хрущевским холодильником "Саратов" появились черные пятна, будто плесень, а радио само
Катя, в розовом фартуке с пятном от варенья, месила тесто в подсобке кафе «Берёзка» на Петроградской. Ее сосед по стойке, Олег, вчерашний повар из закрывшегося ресторана «Мариинский», тыкал вилкой в её миндальное печенье: *«Ты его в сиропе вымачивала? Суховато… Как моя бывшая после ссор»*. Они спорили о пропорциях муки, пока за окном мартовский дождь стучал по жестяному козырьку. Вечером, забирая
Знаешь, такие истории всегда берут за живое... Аня и Валера — вроде как идеальная пара. Поженились совсем юными, на эмоциях, но, казалось, пронесли эту любовь через годы. Семнадцать лет вместе! Армейская жизнь, переезды, двое детей — и всё равно как-то умудрялись сохранять это тепло между собой. Ну ты же понимаешь, обычное: быт, гарнизоны, вечные чемоданы... Но вроде держались. А потом Валера
Вот как можно пересказать эту историю, будто за чашкой кофе подруге рассказываешь: Знаешь, есть у меня одна киношка в голове — про Аленку, простую девчонку, которая вкалывает в городе как проклятая. Ну, серьезно: в свои-то годы она не тусовки штурмует, а диссертацию пишет про… стаканы! Ну, точнее, про историю стекла. Еще и выставку старинных вазочек организует — вот такой нестандартный загон у
Представьте девчонку, Надю: типичный городской зомби с айфоном в одной руке и ежедневником в другой. Ее жизнь — это бесконечные уведомления, карьерные чек-листы и посты в инсте, где всё идеально (ну, почти). Казалось бы, что может пойти не так? Ан нет — судьба подкидывает ей Яна. Цыгана. Да еще и певца! Он весь — как огонь на ветру: не поймать, не остановить. И они с первого взгляда готовы друг
Вот же история, от которой мурашки по коже! Помню, как Маша впервые заметила того щуплого пацана у ворот детдома. Стоит, в старенькой куртке, а глаза... Боже, эти глаза — будто весь мир в них поместился: умные, пронзительные, будто видел он больше, чем положено в его-то пятнадцать. Ну кто бы мог подумать тогда, что этот оборвыш с колючим взглядом перевернет всю ее жизнь? Она же, душа-человек,
Знаешь, история эта — как удар под дых. Представь: пацану тринадцать, детдом, и тут он вляпался в убийство — даже не сам, а так, рядом стоял. Ну и что делать? Естественно, драпать со всех ног из этого ада. Причем не куда-нибудь, а прямиком в Москву. А там — бац! — ловит его центр для "трудных". Вот ирония: сбежал от проблем, а они как тень прилипли. Но тут самое интересное. В этой
Знаешь, как иногда в кино показывают историю, будто знакомую, а в ней внезапно такие повороты, что диву даешься? Вот представь: Кай и Грета — пара из Москвы, вместе с детства, душа в душу. Уже и кольца присмотрели, платья примеряли — в общем, типичная сказка про «долго и счастливо». Ан нет! Поехали как-то перед свадьбой куда-то, и тут наш Кай... Ой, да что он вытворил-то! Увидел какую-то ледяную