Такуя Нонака

В токийском музее этнографии младший куратор Хирото Накамура обнаруживает в ящике с пожертвованиями деревянную статуэтку с треснувшим лицом. На обороте — стилизованный иероглиф «ками», выцарапанный ножом. «Почему её спрятали в коробке из-под рисовых крекеров?» — бормочет он, протирая пыль тряпкой с запахом уксуса. Коллега Аяко, специалист по синтоистским ритуалам, замечает на статуэтке следы
Шики Рёги, в чёрной коже и с хрипловатым голосом, ковыряет ножом трещину на парте в заброшенном классе старой школы. Рядом Азака Кокутō, в мятом пиджаке, перебирает журналы посещаемости — на страницах пятна, похожие на ржавчину. «Они прыгали с крыши, даже не оставив обувь у перил», — бросает Шики, поднимая обрывок фотографии: три девушки в sailor fuku, лица зачёркнуты маркером. Азака щурит глаза:
Сорей, паладин с треснувшим щитом, копался в рюкзаке у подножия Гильверинских гор. Алиша, вытирая пот со лба, бросила ему кожаную флягу: "В Камлоте говорят, драконы теперь спят в старых шахтах. Но Серж из деревни уверял — без артефакта из святилища Мальтран не подступиться". Они три дня чинили мост через реку Лис, пока Миклажо, вечно ворчащий учёный, расшифровывал руны на обгоревшем
Широ Эмия копался в коробке со старыми транзисторами в подсобке школьного клуба, пытаясь починить треснувшую плату. За дверью слышался смех одноклассников, но его больше беспокоила Рин Тосака, которая вчера бросила: *"Если не научишься проецировать клинки за три дня, твои кишки станут украшением алтаря Грааля"*. Вечером, за столом с холодным карри и недопитым чаем, Арчер в дырявой