Вера Соколова, опытный врач и преданный своему делу профессионал, ежедневно сталкивается с непростой миссией — руководить женским отделением городской больницы, где установлены специальные боксы для оставленных младенцев. Каждый день перед ней разыгрываются трагедии и драмы, когда матери, отказавшиеся от своих новорожденных, покидают больницу, оставляя малышей на попечение врачей. Вера, человек с
Олег, механик из гаража возле киевской промзоны, в пятничный вечер заскочил в «Сільпо» за батоном и кефиром. На кассе Ирина, в синем халате и с потрепанным бейджем, пробормотала: «Тринадцять гривень», не глядя. Он выронил горсть монет — одна покатилась под лоток с жвачками. Поднял, вручил, пальцы в мазуте оставили след на купюре. «Сорян», — буркнул, а она впервые подняла глаза: «Наступного разу
Вера, с рыжими волосами, собранными в небрежный пучок, разгружает ящики с карамельными яблоками на заднем дворе киевской кондитерской. Утром, пока печи греются, она замечает мужчину в выгоревшей куртке — Саша, новый грузчик, переехавший из Чернигова. «Там после взрывов даже соль в магазинах пропала», — бросает он, втаскивая мешки с мукой. Вечерами они сидят на складе: Вера делится остатками
Виктор, слесарь из Винницы, забирает сына Сашу из школы после драки. В автобусе, протирая окно запотевшей ладонью, бормочет: «Опять за шкирку вытаскивать? Мать бы жила — с ней нытьём разбирался». Саша, с рассечённой бровью, тычет пальцем в сиденье: «Они про тебя говорили… что ты алкаш». Дома — холодный борщ, треснутая тарелка. Отец достаёт из тумбочки пачку старых квитанций: «Видишь? Ни одной
Оксана, 35 лет, в синем халате с выцвелими рукавами, каждый день шла через грязнуватую улицу села Подобовец. В сумці — стетоскоп, пачка стерильних пеленок і шоколадка «Світоч» для перекусу. У пологовому відділенні райлікарні, де пахло хлоркою та вареною гречкою, вона принимала роды у Марьяны, доярки з ферми. «Тищай, серденько, як у полум’я дишеш», — говорила Оксана, поправляючи капельницю з
В центре — Ольга Марченко, адвокат из киевской конторы на Подоле. Ее стол завален папками с делами о разводах и алиментах, рядом — треснувшая кружка с остатками холодного кофе. Утром к ней врывается Игорь Броварский, коллега в мятом пиджаке: «Слушай, старик Семченко опять грозит уволить нас, если не вытащим его сына из наркодиспансера». Ольга перебивает: «Ты ему напомни, чей брат сидит за взятки?
На окраине Киева, в полузаброшенной хрущёвке на Оболони, фотограф Олег Бойко нашёл в проявочной ванночке снимок с телом в промзоне. Рука жертвы с татуировкой «Люда-89» торчала из кучи шин. «Опять мой архив превратили в улики», — проворчал он, вытирая пальцы об запачканный химикатами халат. Капитан СБУ Марина Шевченко, в чёрной кожанке с потёртым локтем, принесла ему папку: «Вчерашний труп —
Олег, слесарь с завода «Арсенал», в пятницу вечером копался в проводке на кухне своей хрущевки. За стеной соседка Галя громко ругалась с котом: «Барсик, опять в тапки нагадил!». Жена Анна разложила на столе квитанции за свет — 1,347 гривен. «В Польше у Санька бригада собирает теплицы. Месяц — полторы тысячи евро», — Олег вытер ладонью пот со лба. Анна резко хлопнула дверцей холодильника: «А моя
Олег, механик из автосервиса на Оболони, нашел в бардачке разбитой «Таврии» пожелтевшую фотографию 90-х: трое мужчин в кожаных куртках стоят у недостроенной пятиэтажки. На обороте — адрес на Виноградаре и пятно, похожее на кровь. В тот же день Марина, фармацевт из аптеки возле метро «Лесная», наткнулась в подсобке на пачку квитанций с подписью её покойного отца — все на одно юридическое лицо,
Анна, студентка-архивист из Киева, нашла в старом чемодане деда потрепанный блокнот с координатами и кассету. На пленке — мужской голос, напевающий *«Ой, у вишнёвому садочку»* сквозь помехи. В углу записи мелькнуло: *«Львов, 12.04.1986»*. Дед, бывший инженер Чернобыльской АЭС, никогда не говорил о работе. «Хватит копаться в пыли», — бросила мать, вытирая руки о фартук, но Аня села на поезд до
Знаешь, история эта – прямо как эмоциональные американские горки. Вот смотри: Рита, звезда российского кино, которая уже немного «вышла из моды». Живет с этим Антоном, бизнесменом-выскочкой – он, типа, хочет открыть свою киностудию, чтобы её реанимировать. Ну, классика: мужчина спасает карьеру женщины. И тут она вдруг решает усыновить Ваню из детдома. Причем, честно? Похоже на пиар-ход – их сразу
Представляешь, три подружки — Света, Жанна и Марина — собрались махнуть на море, будто от жизни сбежать. Ну а чего бы нет? У каждой своя история: у Марины муж внезапно взял и испарился, оставив её с разбитым сердцем и рухнувшим миром. Жанна, та вообще сама выставила за дверь своего ветреного музыканта — говорит, устала от его бесконечных гастролей и взглядов на других. А Света… Ох, Света-то
Вот, представляешь, жил-был Всеволод Ларионов — врач, да не простой, а с историей. Рядом с ним, как тень, везде следовала его жена Анна — педагог до кончиков пальцев. Детей своих у них не случилось, вот и взяли они из детдома сначала Верочку, пятилетнюю непоседу, потом подселили Наташку и Максима. Ну, знаешь, как бывает — сердце разрывается, глядя на чужих сирот, а тут еще и дом большой,