Дмитрий Томашпольский

В провинциальном городке с облупившимися фасадами домов следователь Андрей Марков разбирает дело об исчезновении местной учительницы. Ее сумку нашли у Лебединого озера, рядом с ветхой беседкой, где подростки жгут костры. В кармане сумки — обрывок письма с фразой: *«Они все еще танцуют под старые пластинки»*. Андрей допрашивает сторожа парка, Федора, который ковыряет гвоздь в сапоге: *«Да я в тот
Ольга, бухгалтер из Киева, случайно встречает Алексея, московского бизнесмена, в аэропорту Борисполь — он роняет папку с документами, она помогает собрать листы, заляпанные кофе из пролитого стаканчика. «Вы всегда так благодарность выражаете?» — усмехается она, вытирая ладонью юбку. Алексей, вместо извинений, суёт визитку: «Если что — звоните. Только без истерик». Через неделю она уже в Москве,
Игорь Громов приезжает в Киев из Симферополя, снимает полупустую квартиру на Оболони. В кармане — фотография погибшего друга Максима, обгоревшие края, дата на обороте: *"12.09.2014"*. На третий день к нему ломится Вика, дочь Максима, в розовой кофте с потёртыми локтями. «Ты знал отца? Почему сейчас приехал?» — тычет пальцем в чемодан, где торчит крышка от бутылки «Немирофф». Игорь
Знаешь, смотрел тут недавно фильм про Маяковского — и до сих пор под впечатлением. Там показывают эти два роковых дня перед его уходом, да вперемешку с яркими вспышками из прошлого: то бурные споры в кафе футуристов, то страстные монологи на сцене, то кадры, где он пишет стихи, будто ножом режет бумагу. Честно, было странно видеть этого огненного человека... таким опустошённым в последние часы.
Представляешь, в офисе разыгралась драма — бизнесмена нашли мертвым прямо на рабочем месте. И знаешь, кто главный подозреваемый? Его деловой партнер, Латунин. Все сходится: он последним видел жертву, да еще привлекательная секретарша Вера, между прочим, упомянула про их денежные разборки. Но вот незадача — пока этот Латунин на свободе, а бедной Вере, единственной свидетельнице, явно светит
Вот, представляешь: Ирина всю жизнь положила на дочь Дашку — школа, университет, бальные платья... И тут бац! Дочка-то нежданно преподносит сюрприз: беременна и замуж собралась за какого-то Антона, строителя. Ну ты представляешь? Мать-одиночка, которая чайной ложкой отмеряла каждую крошку счастья для ребёнка, а тут — «Здрасьте, я взрослая!». Да ещё жених — не франт в костюме, а парень в рабочей
Знаешь, как иногда в кино показывают эти случайные встречи, от которых мурашки по коже? Вот у Полины всё так и началось. Рванула она в Париж — то ли от рутины сбежать, то ли судьбу подразнить, а в итоге вляпалась в историю посерьёзнее круассанов с утра. Представь: темнеющий переулок за вокзалом, сумка с дурацкими сувенирами, а там он — раненый, бледный как стена, но глаза... Чёрт, глаза такие,
Знаешь, есть один сериал, который меня буквально врезал в кресло — там всё через воспоминания Анны Ахматовой подано. Представляешь? Она как будто листает старый альбом с выцветшими фото, а вместо снимков — её собственная недописанная пьеса, этакая история внутри истории. Серебряный век, гении, поэты… А потом приходит время — и хруст костей. Одних на обочину, других в небытие, третьих просто
Знаешь, есть такой фильм, где у главного героя жизнь вроде как налажена — успешный бизнес, красивая жена. Но тут его приятель-шумиха в баре роняет фразу про контору, которая подбирает богатым мужикам... гм... "идеальных" невест. И всё, понеслась! Наш парень вдруг вспоминает, как познакомился с женой: романтичная случайность, дождь, забытый зонт. А теперь в голову лезут паранойи: а вдруг
Знаешь, есть такие фильмы, после которых словно камень на душе оседает... Помню, смотрел историю про женщину — она сквозь войну, страх и безумие пробирается к мужу в самое пекло. Не героиня с плаката, нет: спотыкается, плачет, грязь по колено, а идёт. И ведь понимаешь — шансов-то ноль, но эта её упрямая надежда... Будто смотришь в окно чужой боли. После титров сидел, в потолок смотрел — так всё
Знаете, раньше в Японии императоры держали возле себя особого слугу — Дзисая. Это ж как надо было бояться собственной тени, чтобы завести себе живого "громоотвода"! Представляете: все шишки, проклятия и дурные сны правителя сваливались на бедолагу, который даже пикнуть не мог. Меня всегда поражало — а сам император хоть раз чувствовал вину? Или спал спокойно, зная, что где-то в соседнем