Eeshaan Suryaah

Гангараджу, с шрамом над левой бровью, возвращается в деревню Паллампаду после пяти лет в тюрьме Ченнаи. Его младшая сестра Лакшми, продающая цветы у храма Венкатешвары, первая замечает его на автобусной остановке. "Ты обещал не связываться с Раманой снова", — шепчет она, поправляя гирлянду жасмина. Но Рамана, владелец рисовой мельницы, уже успел скупить земли соседей. В лавке чая на базарной улице, где пахнет кардамоном и жареными вада, Гангараджу сталкивается с его людьми.
В Дели, на переполненном рынке Сарасвати-Нагар, 17-летний Кабир случайно натыкается на ржавую лампу в лавке старьёвщика. "Сто рупий, и не торгуйся", — бурчит продавец, жуя бетель. Дома, оттирая грязь тряпкой, Кабир порезал палец — капля крови попала на металл. Из вспышки дыма возникла Джия — джинн в потрёпанном сари, пахнущем кардамоном и керосином. "Ты мой третий хозяин за 300 лет. Первый хотел гарем, второй — клад. А тебе чего?" — спросила она, поправляя серебряный носовой