Риз Томас

Лидия, дочь рыбака, каждое утро чинила сети в сарае с покосившимися досками. Её пальцы в соляных трещинах автоматически завязывали узлы, пока сосед Эван ворчал у причала: «Опять тралы пустые. Месяц уже — ни сельди, ни макрели». Вечером, перебирая водоросли из последнего улова, она нашла обрывок лески с чешуёй, переливающейся как ртуть. «Это не от трески», — бросила она Эвану, который лишь хмыкнул, вытирая руки о промасленный фартук. На рассвете Лидия забрела в пещеру за маяком, где волны выбили
Знаешь, когда речь заходит о Фредди Меркьюри, сразу вспоминаются мегахиты Queen. Но тут — сюрприз! — речь о том, что творилось *за пределами* группы. Ты как будто крадешься за кулисы его жизни: вот он экспериментирует с сольными треками, вот дурачится в студии, а тут вдруг — бац! — выныривают кадры, о которых никто даже не слышал. Серьезно, некоторые плёнки, кажется, десятилетиями пылились в чуланах у продюсеров. Меня особенно впечатлили его домашние записи. Это ж надо — такой монстр сцены, а
Знаешь, есть один сериал, который в свое время взорвал мои представления о том, насколько смелым может быть кино. Представь: Ватикан, вся эта позолота и торжественность… А за кулисами — полный цирк! Главный герой, какой-то отец Николас, вынужден прикрывать своего «босса» — Папу Римского, который, простите, туповат как пробка. Серьезно, у мужика интеллект четырехлетнего ребенка — то ли врожденное, то ли его молотком по голове стукнули, кто их разберет. И вот этот бедолага Николас крутится как