Джузеппе Лагана

Сандокан, в красном тюрбане, затупленным кинжалом царапает карту на столе из бамбука. Его правая рука, португалец Янес, в потёртом жилете с серебряными пуговицами, раскладывает порох по холщовым мешкам: *"Брук снова перекрыл реку. Говорят, его солдаты меняют ружья на опиум у контрабандистов с Суматры"*. В порту Саравака малайские рыбаки шепчутся о казнённом мальчике, который украл рисовую муку из склада колонизаторов. Ночью Сандокан пробирается через мангровые заросли, пропитанные
Знаешь, иногда кажется, что история — это сплошные игры престолов, только с мушкетами и томагавками. Вот представь: XVIII век, леса Северной Америки, а там… Французы с англичанами режутся за клочки земли, как голодные волки. Французы, те вообще хитрецы — вроде улыбаются, а сами тактически обходят, берут форты чуть ли не между глотками вина. А англичане? Уперлись, красные мундиры не снимают, даже когда всё горит — гордость, видимо, дороже жизней. А между ними — индейские племена. Одни за
О, этот сериал — просто взрыв! Представь: типичная итальянская семья, где все орут, обнимаются и готовы убивать друг друга из-за соуса болоньезе. Ну вы поняли, про кого я — про тех самых Спагетти. Там мама с половником в руках гоняется за подростком, папа философствует о жизни, размахивая пастой, а дети вечно влипают в истории, от которых волосы дыбом. То соседке статуя на лужайке разбита, то спагетти на потолке прилипли... Но через весь этот хаос сквозит такая теплота, что аж завидно. Иногда