Артём, Никита и Степан, братья из Костромы, получили письмо о наследстве от дяди-отшельника — гараж в Люблино. Билеты на электричку взяли в долг под расписку, ехали восемнадцать часов, жевали варёные яйца и чёрный хлеб, завернутый в газету «Советский спорт». «Там хоть печка будет?» — спросил Никита, вытирая запотевшее стекло рукавом. Степан усмехнулся: «Если повезёт — крыса сдохла не в
Дмитрий, водитель с облупленными ногтями от машинного масла, каждое утро начинал с проверки старенькой «Лады» во дворе хрущёвки. Его брат Антон, в потёртой куртке с пятном от кофе на рукаве, торопился на автобус до института, бросая через плечо: «Опять прокладку менять? Может, проще сдашь её на металлолом?». Дмитрий молча ковырял ключом в замёрзшем замке багажника, где лежала пачка счетов за
Агата, рыжеволосая девушка в выцветшем синем сарафане, обнаружила пустую кроватку брата Вани у печки. На полу валялись перья воронов и обрывок пергамента: *«Ищи семь колец в семи чащах, пока кости его не стали моими дровами»*. Соседский старик, ковыряя трубкой в зубах, хрипел: «Морена уволокла. Беги к болотным кики́мам — может, прялку выменяешь на их бронзу». По пути через ельник Агата спорила с
Анна, с облупившимся лаком на ногтях, толкает тележку с деталями в цеху челябинского завода, когда получает смс: *«Встречаемся у вокзала. Не опаздывай»*. Это Дима, сын замглавы района, которого она подвозит на раздолбанной «девятке» уже третью неделю. Он щурится от февральского ветра, поправляя капюшон Canada Goose, пока она вытирает ладонью запотевшее стекло. «Слушай, может, пересядешь ко мне? —
В Уфе, в конце 90-х, Сергей «Чёрный» Волков, бывший боксёр с шрамом через бровь, собирает бригаду из воров-карманников с рынка «Южный». Его правая рука — Лёха «Штырь», парень в косухе и с костылём после стрельбы у киоска «Союзпечать». Они делят зоны влияния: Чёрный забрал под себя перевозку контрабаса через автосервис за вокзалом, но вечерами пьёт чай с малиновым вареньем в кафе «Восток», где
Сергей Морозов, ветеран-тракторист из затерянной деревни под Архангельском, нашел замёрзшее тело в сугробе у старой мельницы. Рука покойника, обмотанная потёртым шарфом, торчала как палка, а кровь на снегу напоминала рассыпанную клюкву. В кармане пальцастые варежки Сергея нащупали обгоревший паспорт на имя Виктора Широкова. «Опять эти городские по лесу шляются», — буркнул он, заворачивая тело в
Катя, водитель «десятки» с потёртым рулем и вечно горящим «чек-энджин», подбирает на Савёловской замерзшего мужчину в костюме. «До Тимирязевской, быстро», — бросает тот, утирая нос перчаткой. В салоне пахнет болоньей и мандаринами: на заднем сиденье забыла пакет пассажирка с грудничком, которая платила мелочью за поездку в роддом. По рации трещит диспетчер: «Кто на Ленинградке? Там девчонка с
Антон, таксист из Екатеринбурга, подвозил женщину в чёрном пуховике до вокзала. Она вышла, не закрыв дверь, оставив на сиденье потёртую сумку бордового цвета. Внутри — пачка фотографий 80-х, связка ключей и открытка с адресом на улице Луначарского. Антон крикнул: «Эй, сумку забыли!» — но её уже поглотила толпа. Запах духов «Красная Москва» остался в салоне. Вечером, сменившись, он заехал по
Антон, водитель грузовика из-под Новосибирска, три дня торчал в очереди в многофункциональном центре. Его «шестерка» с проржавевшим крылом стояла у подъезда, салон пропах дешевыми сигаретами и вчерашним борщом. «Справку от управдома принесите, — девушка за стеклом щелкала жвачкой, даже не глядя, — или следующий». Он выругался, выйдя на улицу: в старом паспорте печать размыло, а сосед снизу,
Кирилл, парень из Архангельска, разбирает коробки в доме после смерти матери. Среди старых счетов и фотографий находит конверт с письмами отца, Игоря Львовича, пропавшего в арктической экспедиции 1998 года. В углу одной страницы — карандашный эскиз ледокола «Полярная звезда» и обрывок фразы: «…не могли вывезти из-за льдов, но документы в трюме…». В Москве, в подвале Ленинской библиотеки, Артем,
Анна, в потёртом пальто с капюшоном, толкалась в очереди у булочной на Литейном. Перед ней мужик в ватнике спорил с продавщицей из-за нормы хлеба на талон. Внезапно кто-то тронул её за локоть — парень в замасленной спецовке, с торчащим из кармана ключом на цепи, молча указал на своё место. «Спасибо, — пробормотала она, разглядывая его обожжённые пальцы. — Ты с завода «Красный выборжец»?» Он
Николай «Коля» Семенов, бывший солдат с шрамом через бровь, разгружает ящики на мурманском рыбном рынке. Его сестра Ирина, лаборантка на заводе по переработке трески, три дня не отвечает на звонки. В кармане старой армейской куртки Коля находит гильзу с гравировкой *«СВ-12»* — такие он видел у бойцов из «Северного волка», полузабытого отряда, расформированного после истории с контрабандой
