Алешка, парень в застиранной куртке и потрескавшихся ботах, разгружал ящики на рынке, когда увидел Катю. Она стояла у ларька с семечками, в розовой пуховке не по сезону, ковыряла снег коньком кроссовка. «Сколько до вокзала?» — спросила, глядя куда-то мимо него. Он махнул рукой: «Пешком сорок, на шестой маршрутке — десять». Вечером встретил её снова у обшарпанного ДК — она рисовала облезлую
Андрей, патологоанатом из провинциальной больницы, каждое утро начинал с кофе из жестяной кружки и вскрытия трупов с желтоватыми шрамами. В четверг он заметил, что у троих покойников из кардиологического отделения одинаковые надрезы на бедрах — тонкие, словно от хирургического скальпеля. В архиве Саша, лаборант с сизыми от табака пальцами, шепнул: «Слушай, Елена Викторовна опять списала на
Маргарита, 23 года, работает в химчистке на окраине Нижнего Новгорода. В четверг, пока гладила чужой пиджак с заплаткой на локте, нашла в кармане билет на концерт пианиста-виртуоза. «Артём Семёнов… Знакомое имя», — пробормотала, вытирая пот со лба. Вечером вместо метро поехала на троллейбусе в консерваторию, втиснувшись между пенсионеркой с сеткой яблок и студентом в засаленной куртке. Зал
Светлана, 34 года, в промерзшей однушке на окраине Подольска, развешивает мокрое белье на батарею. Сосед снизу, Алексей, слесарь с облупленными костяшками пальцев, приносит банку тушенки: «Бери, у меня целая коробка с завода осталась». В пятницу вечером он чинит у нее кран, пока телевизор врубает рекламу микрозаймов. Она наливает чай в треснувшую кружку с олимпийским мишкой — подарок покойного
Майор Игорь Семёнов, в мятом кителе и с потёртым блокнотом, шарил по рынку возле пристани. Рядом лейтенант Анна Ковалёва, поправляя кепку с выгоревшим козырьком, допрашивала продавщицу раков: «Ты говоришь, мужик в тельняшке торопился? А телефон не ронял?» На столе — разбитый арбуз, следы песка на полу. Туристы толкались у ларька с чебуреками, а Игорь поднял с земли ключ от яхт-клуба — липкий от
Аня, 11 лет, в серой куртке с оторванной пуговицей, каждое утро протирает конденсат со стёкол в пятиэтажке на окраине города. Мать, Люда, пахнет дешёвым табаком и мороженой картошкой — после смены в магазине бросает на стол пакет с гречкой: *«Сваришь, а?»*. Отчим Сергей, в застиранной майке, тычет вилкой в холодные макароны: *«Окно закрой, сквозняк»*. Аня молча выходит во двор — там ржавые
Лиза, в потёртом пальто с оторванной пуговицей, ждёт Антона на вокзале в Твери. Поезд опаздывает на сорок минут, она считает трещины на плитке под ногами — тринадцатая похожа на карту Австралии. Антон выходит из вагона с рюкзаком, заляпанным краской, и сразу лезет за сигаретой: «Бросила, как просил?» Лиза достаёт из сумки пачку «Беломора», мятую, но целую. Везут её чемодан с застрявшей молнией в
Игорь Петрович, судья из Твери, каждое утро заваривает растворимый кофе в жестяной кружке, пока его жена Марина гладит рубашку с облезлыми пуговицами. «Опять этот склад горел?» — спрашивает она, глядя на документы в потёртой папке. Он кивает, собирая ключи от старой «Лады»: сегодня слушание по делу местного предпринимателя Глушко, чьи магазины странным образом уцелели при пожаре. В коридоре суда
Денис, пятнадцатилетний парень из пригорода Нижнекамска, после школы болтался у полузаброшенной стройки. Его приятель Сергей, на два года старше, пинал ржавую банку из-под краски: «Слушай, тут кабель медный торчит. За полчаса выдернем — сотку срубим». Денис потрогал облезлую изоленту на проводах, но передумал возражать. Когда охранник в стоптанных берцах закричал со второго этажа, Сергей ударил
Андрей Соколов, учитель истории с шрамом на скуле, переезжает в городишко у реки Песчанки. В школе №14 третьеклассница Катя Морозова, в потертой куртке и с синяком под глазом, шепчет ему у раздевалки: «Он опять приходил. Глеб говорит, мама должна вернуть долг». За окном ржавые качели скрипят на ветру, пахнет хвоей и мазутом от проезжающих грузовиков. Вечером Соколов замечает у своего подъезда
В провинциальном участке под Пермью капитан Игорь Семин, разбирая ворох старых дел, натыкается на повторяющиеся номера угнанных "Лад". Его напарник, лейтенант Виктор Бондарев, с хриплым смехом бросает: "Опять рыться в архивах решил? Лучше бы паспорта у гастарбайтеров проверил". Помещение полиции — облупленные стены с плакатами о СПИДе, треснутый чайник на железной печке.
Катя втирала соль в резину маски перед тренировкой в бассейне дайв-клуба «Тритон». Отец, Николай, ворчал за завтраком: «Твой дед утонул в этом же заливе, а ты как будто нарочно лезешь в воду». Она игнорировала, проверяя давление в баллоне — стрелка залипла на 120 бар. Вечером Сергей, ее парень с татуировкой якоря на шее, предложил «разовую работу»: поднять со дна ящики с артефактами возле старого
