В мастерской на окраине Екатеринбурга Николай Степанович, сутулясь, чинил треснувшую статуэтку балерины. Рядом валялись обрывки счетов — за газ, за аренду. Его ученица Аня, в запачканном фартуке, протянула ему квитанцию: *«Печь вчера еле раскочегарили. Дров нет, уголь дорогой»*. Николай молча достал с полки вазу с синими узорами — ту самую, что когда-то делал для выставки в Мариинском театре.
Настя, девушка из спального района Москвы, вляпалась в историю после того, как старуха у метро «Парк Культуры» сунула ей пожелтевшую записку со стихами. «*Ты ж Гончаровой портрет, только без кудрей*», — хрипло пробормотала та, исчезнув в толпе. Дома, разбирая сумку, Настя наткнулась на потёртый веер — и очнулась в пыльной гостиной 1830-х. Рядом вертелась горничная Дуня, щебеча: «*Барышня,
Марина Сергеевна, главный бухгалтер на заводе в Калуге, каждый день раскладывает папки с накладными на столе, заляпанном кофейными кругами. Её кабинет — узкая комната с зелёными стенами и вонючим ковром. Коллеги обходят стороной: в столовой за соседним стулом всегда пусто. «Смету проверила? — бросает она кладовщику Геннадию, тыча карандашом в цифры. — Здесь перерасход в триста грамм масла. Кто
Мавр, коренастый мужчина с татуировкой якоря на запястье, приехал в промзону под Нижним Новгородом. В старом гараже с запахом машинного масла он передал Сергею, своему напарнику в выцветшей кепке, чемодан с деньгами. «Там всё, — хрипло бросил Мавр, поправляя замок. — Считай, если хочешь». Сергей щёлкнул зажигалкой, не глядя на пачку купюр: «Кому верить, если не тебе?» На следующий день в квартире
В заброшенном НИИ под Новосибирском 17-летний Кирилл Шумилов ковырялся в старом спектрометре, пока не обнаружил в его памяти файлы с чертежами «ЗС-4» — устройства для фиксации гравитационных аномалий. Его наставник, физик Валентина Гордеева в растянутом свитере и с сигаретой в зубах, бросила: «Это ж черновики Соколова, 1982 год. Ты что, матрицы распознал через ржавый интерфейс?» За неделю Кирилл
Сергей, 16, в джинсах с потёртыми коленями, каждый день топал мимо гаража №12, где Николай Петрович, бывший физик с облупившимися кистями рук, ковырялся в стареньком «Яве». «Чё пялишься? – хрипел мужик, вытирая масло о фуфайку. – Двухтактный движок видел? Бери ключ на 10, крути гайки, пока мозги не простудились». Подъезд Сергея пах квашеной капустой и мышами: бабка Аня, продавщица из «Пятёрочки»,
Ваня, рыжий парнишка с потертым рюкзаком, нашел на дедовом чердаке потрепанную карту между ржавых гвоздей и ящиков с гвоздями. "Беловодье — не сказка, — бормотал он, разглядывая загадочные символы, пока дед внизу колол дрова, — там ключ от всех бед". Схватив фонарик и мешоск сухих яблок, он ночью убежал через огороды, толкнув в пути Алису, соседку в выцветшем платье, которая тащила за
Вадим, пятнадцатилетний парень в рваной ветровке, тащит за руку младшую сестру Лизу через грязный переулок за продуктовым магазином «Рассвет». «Тут никто не смотрит», — бурчит он, засовывая в карман пачку печенья, пока Лиза, тринадцатилетняя, в растянутом свитере, нервно озирается на камеру над входом. Они ночуют в заброшенном гараже на окраине города, где Вадим разводит костер из старых газет, а
Алиса, студентка журфака из Питера, каждую среду после пар бегала к «Авроре» — кинотеатру на Петроградке, где подрабатывала билетершей. В один из дождливых октябрьских вечеров, протирая стеклянную витрину с афишами, она заметила знакомый профиль: Виктор Лебедев, солист локальной рок-группы «Серая Зона», чьи концерты она тайно снимала на старенький Zenit. На афише дата выступления была
Виктор, бывший менеджер из Москвы, приезжает в деревню Подгорное к деду Ивану Петровичу после того, как девушка Катя бросила его из-за «отсутствия харизмы». Дед, не отрываясь от починки старого трактора, бросает: «Бороду отрасти — бабы сами липнуть будут». В доме с прогнившими полами Виктор спит на железной кровати под одеялом с вытертым оленем, по утрам рубит дрова, заедая комариные укусы
Лена, медсестра из пригорода Харькова, в пятницу вечером стирала окровавленные бинты в жестяном тазу, когда в дверь постучали. На пороге стоял Алексей, русский водитель грузовика с перебинтованной рукой — попал под обстрел под Изюмом. "Доктора нет, — сказала Лена, вытирая ладони об фартук, — но рану обработаю, если не боитесь". Он усмехнулся: "У вас на полу лужа, а я боюсь
Алексей, водитель-дальнобойщик с татуировкой волка на предплечье, застрял в придорожном кафе под Новосибирском. В рюкзаке у него — пачка писем от дочери-подростка, которая живет с бывшей женой в Томске. Он перечитывает строчку: *«Пап, ты обещал привезти ту книжку про космос»*, пока ждет, пока официантка Галя разогреет пельмени. На парковке его «МАЗ» с проржавевшим крылом соседствует с разбитой
