Артём Громов, ветеринар из Ростова-на-Дону, находит щенка немецкой овчарки на заброшенной стройке у речного порта. Щенок, запутавшийся в ржавой арматуре, скулит, царапая бетон когтями. Артём, доставая из сумки старый гаечный ключ, откручивает металлическую сетку. «Ты её забери, а то начальство прикажет утопить», — кричит рабочий в замасленной куртке, кивая на груду битого кирпича. Артём
Алина, 29 лет, менеджер в рекламном агентстве на Тверской, три года не брала отпуск. Каждое утро — пробки по Садовому кольцу, перекур у мусоропровода на лестничной клетке с коллегой Леной, которая вечно жалуется на мужа-алкоголика. «Слушай, шеф опять хочет презентацию к завтраму, — хрипит Алина в телефон, зажимая его плечом, пока наливает растворимый кофе в пластиковый стакан. — Да, мам, я куплю
Лизавета, в застиранном халате с вышитым вензелем «П.Р.», кипятит воду в медном самоваре у входа в клинику на Васильевском острове. Раненый солдат, Федор, с гноящейся раной на плече, хрипит: «Докторша, да когда ж эти бинты привезут?» Она молча достает из сундука последний рулон марли, замечая на обертке печать поставщика — того самого купца Семена, что вчера требовал «долю» за доставку лекарств.
Анна купила кольцо с треснувшим аметистом в комиссионке у метро «Лиговский проспект». Продавец, щурясь через очки с толстыми линзами, прошипел: «Сними до заката, а то чужие грехи на себя примешь». Вечером Дмитрий, уронив вилку в тарелку с холодными пельменями, спросил: «Опять хлам тащишь?» Кольцо жгло палец, но Анна не снимала — снились обрывки чужой жизни: кринолиновое платье зацепляется за
Лиза, в рваном ватнике и кирзовых сапогах, тащит охапку дров к избушке на краю Заозёрного. Дед Степан, сидя на крыльце с потрёпанной гармонью, бурчит: «Опоздала, сам печь топил». В тот же день в деревне появляется Антон — в городской куртке с капюшоном, с фотокамерой через плечо. Он снимает покосившийся колодец, пока местные мужики в гараже из консервной банки варят самогон. «Ты бы лучше деда
Артём Колесов, шеф ресторана «Заря» в спальном районе Уфы, каждое утро начинал с пересчёта залежавшегося хека в холодильнике. Настя, официантка с треснувшим лаком на ногтях, ворчала, разбирая стопки грязных тарелок: «Опять меню на неделю меняешь? Вчера электрики два часа проводку чинили — плита дымилась, как паровоз». За прилавком у входа Миша, бармен-студент, разливал дешёвый квас по стаканам,
Кирилл Сомов, хирург-травматолог с тремя годами стажа в горбольнице №17 под Екатеринбургом, каждое утро начинал с попытки починить кофе-машину в ординаторской. «Опять жмых забил», — бормотал он, выковыривая ложкой спрессованный порошок, пока за спиной грохотали тележки с завтраками. В палате №306 лежал мальчик, Витя Гусев, с переломом бедра из-за аварии на заброшенном карьере — Кирилл трижды
Кирилл, механик из сервиса на Уралмаше, в пятницу вечером копался под капотом «девятки», когда Лера в кожаной куртке внаглую припарковала отцовский X5 прямо у ворот. «Слушай, ты ж вздрючишь движок, тут масло сливают», — бросил он, вытирая руки об рваный свитер. Девушка вытащила пачку тысяч из джинсов: «Через три часа гонка у «Красного коня». Ты или будешь моим штурманом, или я сама въеду в
Сергей Гордеев, бригадир шахты в Краснотурьинске, находит в конторе папку с подклеенными накладными. Вместо отчетов о ремонте вентиляции — распечатанные переговоры из мессенджеров: *"Крестик в четвертом штреке завтра — там газ. Оформим как несчастный случай"*. Руки трясутся, но он снимает на телефон каждую страницу. В гараже, пахнущем бензином и старыми покрышками, прячет флешку в
В поселке Геологова, за Полярным кругом, инженер-нефтяник Сергей Кравец натыкается на торчащие из мерзлоты бивни, копая траншею для трубопровода. Рядом — разбитая бутылка *Клинского*, обрывки кабеля. Он звонит палеонтологу Лидии из Новосибирска, которую когда-то встречал в экспедиции: «Тут костища торчат, как в музее. Или мне кажется?» Лидия прилетает на рассыпающемся Ан-2, везет с собой японский
Артем Гусев, тридцать два года, переехал из Читы в Тверь после того, как закрыли цех на заводе. Снимал комнату в пятиэтажке на Ленинградской, 15 — обои в цветочек, треснувшая раковина, запах жареного лука из соседней квартиры. Утро начинал с поиска заказов на «Авито»: чинил розетки, собирал шкафы из «Икеи». В маршрутке №45 услышал, как бабка в платке ворчала кондуктору: «Сдачи не жди, у меня
Анна копалась в подвале хрущёвки на окраине Нижнего Тагила, разбирая коробки с ржавыми инструментами и старыми фотокарточками. Под слоем газет 1993 года нашла деревянный чемодан с тремя масками: женское лицо с трещиной на лбу, детское с выцветшими ресницами и звериную, обтянутую желтоватой кожей. Дмитрий, её брат, усмехнулся, перебирая кабели от приставки: «Чё, опять бабушкин хлам тащишь?» Ночью
