Кирилл, 25 лет, курьер на ржавом велосипеде с треснувшей фарой, ежедневно петляет между пробок на Тверской. 12 апреля, за час до закрытия, он заскакивает в «Кофеманию» у Патриарших — потный, с пакетом суши для клиента из дома №17. За стойкой Аня, студентка-заочница в растянутом свитере с кофейным пятном на рукаве, протягивает ему стаканчик рафа: «Бесплатно. Сегодня ты пятый, кто проклял ливень
Лиор, в потёртой кожаной куртке, каждый вечер загружал коробки с электроникой в боковой прицеп мопеда возле старого гаража на улице Алленби. Тамар, в красном шарфе и с царапиной на зеркале своего скутера, спорила с ним о маршруте через рынок Кармель: «Если поедем через Нахалат Биньямин, успеем до закрытия лавок. Там Хаим обещал передать посылку для Яффо». На перекрёстке у киоска с фалафелем
Эмили, в потёртой кожаной куртке, прячет дрожащие руки в карманы, пока её брат Джек выбивает дверь заброшенного коттеджа на окраине Шеффилда. Внутри — разбитая люстра, пахнет сыростью и старыми газетами. «Тут плесенью воняет, как в том подвале у бабки», — бормочет она, наступая на рассыпавшиеся фотографии из альбома, где отец ещё улыбается, держа их на руках. Джек молча достаёт консервы из
Джек приезжает в двухэтажный кирпичный дом в пригороде Огайо, где мать в фартуке с кофейными пятнами жарит бекон. Отец, ворча про сломанную газонокосилку, роняет: «Поможешь с гаража разобрать хлам?» Джек отодвигает тарелку с яичницей — желток прилипает к вилке. «Позже», — бормочет он, поднимаясь по лестнице с облупившейся краской. В комнате подростка всё на месте: постеры с футбольными командами,
Эмир зажал телефон в потной ладони, глядя на треснутый экран. "Слушай, Мурат-абей, я достану деньги к пятнице", — пробормотал он, прижимаясь спиной к кирпичной стене уличного хамама. Через дорогу торговали куриц-гриль — запах жира смешивался с выхлопами маршруток. Сестра Лейла ждала в съёмной двушке в Зейтинбурну, где из крана сочилась ржавая вода. "До рассвета, — хрипел в трубке
Катя, 28 лет, верстальщица в издательстве, каждое утро покупает кофе навынос в ларьке у метро «Спортивная». В марте она случайно залила ноутбук Сергея, 32 года, менеджера в рекламном агентстве, в кафе «Балкон» на Плющихе. Он ругался на утекший латте, но через неделю принёс ей коробку рахат-лукума — «за нервный срыв», усмехнулся. Они гуляли по набережной возле Лужников, Катя смеялась над его
Люси приезжает в сибирский городок, где выросла, через три дня после похорон матери. В полуразвалившемся доме на улице Советской она сталкивается с братом Денисом, который уже вынес старый телевизор «Рекорд» на продажу. «Ты опоздала на десять лет, теперь рыться в её юбках?» — бросает он, разбивая ящик с письмами от отца-алкоголика. Люси находит в чулане конверт с деньгами и ключом от заброшенной
Джек Морроу, бывший ныряльщик за жемчугом, коптит скумбрию на ржавом гриле возле треснувшего причала в Бруме. Его дочь Лина, в потёртой кепке рыбацкой компании «Корал-Си», разбирает сети, зацепившие пластиковые бутылки. «Сколько можно чинить эту рухлядь?» — бросает она, кивая на лодку с отслоившейся краской. Джек молча достаёт из кармана чек на штраф за превышение квоты — цифры красные, как закат
Лида, медсестра из захолустной поликлиники в сибирской деревне, каждое утро протирала спиртом треснувший стол в процедурном кабинете. За окном — ржавый забор, за ним валялись пустые бутылки из-под самогона. Ее брат Иван, худой и молчаливый, возился с ульями на окраине села, где земля пахла дымом и хвоей. Он говорил Лиде, разбирая соты: *«Пчелы злее становятся… Чуют, что землю нашу продали»*. В
На окраине деревни Громово, в полуразрушенной избе, братья Максим и Сергей Лопаткины нашли старую карту в железном сундуке под слоем угля. Максим, в засаленной телогрейке, тыкал пальцем в пятно на пергаменте: «Смотри, тут отметка — старый маяк за рекой. Дед говорил, немцы в сороковых там ящики закапывали». Сергей, перебирая гильзы от винтовки Мосина на столе, хрипло рассмеялся: «Бред. Там сейчас
В общаге на третьем этаже Артём каждое утро тушил сигарету в банке из-под Nesquik, пока сосед Сашка грохался в дверь с криком: «Чайник выключи, гараж уже воняет горелым!». После пар в мехмате МГУ он мчал в «Круассан-сити» на Арбате — мыть полы с хлоркой, которую воровал уборщица Галина Петровна. Там же встретил Лену: рыжая, в рваных джинсах, лепила стикеры с анархистскими лозунгами на стены
Йонас, 27 лет, грузит ящики с селедкой в порту Копенгагена. Его пальцы въелись в запах соли и рыбьей чешуи. После смены заходит в кафе *Måge*, где барменша Стина поливает штрудель растаявшим маслом. Там встречает Аико — японку в потрепанном ветровке с нашивкой "Hokkaido University". Она тыкает в планшет, сравнивая карты течений. "Здесь должно быть сильнее, — бормочет по-английски,
